Удивительна и загадочна любовь Приозерцев к своему городу. Где бы Приозерец не был, куда бы не заносила его судьба, военная или гражданская, он всегда помнит о городе, он с любовью и нежностью, а теперь и со светлой грустью вспоминает жаркое лето, медовые маслины, охапки весенних тюльпанов, ледяные торосы на Балхаше, своих друзей, которых жизнь разбросала по одной шестой части Земли.

Эта книга о Приозерске, городе на берегу Балхаша. Здесь собраны воспоминания, мысли, чувства тех, кому посчастливилось увидеть город в годы его становления и расцвета. Тех, кто, покинув Приозерск, помнит его и видит в своих снах.

Может быть эта книга ответит на вопрос, что же заставляет нас так долго и бережно хранить в памяти Приозерск? А может и не стоит искать ответ. Пусть останется это загадкой, в том числе и для нас самих. Мы любим город, а за что, важно ли это?

Пусть, несмотря на тяжелое время для города, книга хоть чем-то поможет ему. Ведь каждый Приозерец верит, что когда-нибудь он вернется в самый прекрасный, единственный и любимый города на Земле. И увидит его во всем великолепии.

Здесь собраны воспоминания о разных периодах жизни города, о его людях, домах и улицах, друзьях и любимых.

на любых условиях согласен жить в Приозерске и работать за еду.

Пожив везде, живя в столице пришел к выводу, что требования к месту жительства у меня, всё-таки не так много - климат, при котором дожди идут не 350 дней в году и небольшой городок, в котором уютно душе.

Сегодня снилось, что я веду сына в детский садик в Приозерске… Ностальгия? а вообще возможно от неё убежать?

От ностальгии не убежишь.

А зачем? Ведь это прекрасно, что судьба нам подарила свидание с этим городом мечты… И даже если воссоздадут ПРИО, конечно это уже будет другой город.. с другой жизнью, а наш ПРИО…

Даже если совершить невозможное и вернуться именно в то время и в то самое место, по которому сейчас так мучает ностальгия, то ничего не получится. Потому что одни и те же события, книги, фильмы, люди воспринимаются совершенно по-разному.

Как повторить восторг от появления в городе первых двух девятиэтажек возле "Юбилейного", или открытия магазина "Бирюса", или просмотра в ГДО фильма "Отроки во вселенной"?

И бутерброды с сервелатом в буфете ГДО никогда не смогут повториться, и экскурсии на кинобазу, хлебопекарню и лимонадный завод в мае месяце и новогоднее представление с подарком, куда обязательно входит апельсин, яблоко и любимые конфеты: грильяж, мишка, трюфель, Каракумы…

И всю оставшуюся жизнь нас будет преследовать мысль, что лучшие времена навсегда прошли, и вот если бы всё вернуть...

А по-поводу погоды я совершенно согласен: нет ничего лучше любимого резко-континентального климата. Потому что небо ночью должно быть звёздным, а днём ярко-синим (а не производить впечатление старой простыни, которую долго стирали в Vanish, а потом повесили сушиться на небо) и лето должно быть жарким, а не быть "зелёной зимой" из анекдота.

Слава Приозёрску!

"Даже если совершить невозможное и вернуться именно в то время и в то самое место, по которому сейчас так мучает ностальгия, то ничего не получится. Потому что одни и те же события, книги, фильмы, люди воспринимаются совершенно по-разному". Ценное замечание.

Вы до этого сами дошли или кто-то навеял?

В общем-то, до этих же самых мыслей я дошёл году на 25-26 своей жизни. Понял на собственном примере.

Михе Алексееву

Разумеется, Михаил, это понимание приходит с возрастом. Впервые это стало заметно, когда в магазинах появилось изобилие продуктов: вроде всё есть - живи и радуйся! Ан нет, количество счастья от банки шпротов, открытых на новый (скажем 1975 год) заведомо превышает удовольствие, полученное в 2000 году даже от покупки самой дорогой сёмги или осетра.

Мне повезло (в смысле возраста). Я видел, как на глазах преображался Приозёрск.

Я помню, как насыпали горку рядом с катком, как закладывали фундамент девятиэтажек, дворца пионеров, открывали "Сказку" и "Садко", и я уехал раньше, чем всё это начало приходить в упадок.

Поэтому для меня Приозёрск навсегда останется самым солнечным, самым безмятежным и самым надёжным городом (хотя я повидал немало городов).

У Митяева есть замечательная песня о маме и там есть такие слова:

Ну почему Митяев так всегда точно в трёх строчках суть передает? Я не помню эту песню, но, прокрутив в голове, как она звучит с его голосом, аж на слезу пробило.

Есть ещё одна дурная фраза, избитая до банальности, и от этой банальности дико фаталистическая, и жёстко правдивая, да-да, та самая, про реку, "в которую нельзя войти дважды".

А мы с Михой уехали в 94. И уже тогда казалось, что кривая распада Приозерска находится на самой отвесной её точке.

Илья! Спасибо на добром слове и не расстраивайтесь! В утешение могу привести ещё одно философское соображение (собственное).

Как всем хорошо известно, папе царевича Шакямуни (в последствии Будды) сказали, что его сын навсегда покинет отчий дом, когда встретит больного нищего и мёртвого. И заботливый родитель повелел, чтобы во дворец под страхом смертной казни не пускали больных и нищих. И царевич до определённого времени не подозревал, что в мире существуют нищета, болезни и смерть. Поэтому, однажды, выбравшись из дворца и заметив на дороге нищего, больного и похоронную процессию он был так потрясён, что ушёл из дома и стал медитировать, поклявшись, что не сойдёт с места, пока не постигнет истину. В очередной день на него снизошло озарение и он стал Буддой (просветлённым). Ну, эту историю все знают, и я её привёл лишь для того, чтобы попытаться провести аналогию.

Приозёрск - закрытый и очень рафинированный город. В нём не было нищих, практически не было преступности. Я прекрасно помню, какое впечатление на нас (6-й класс) произвело, что один промышленник ударил другого ножом. Мы тогда бегали смотреть на окровавленный снег.

Было очень мало больных (всё-таки родителей отбирали медкомиссии), и почти не было старых и мёртвых. Так что в утешение могу сказать, что не одни мы испытывали шок от развала нашего представления о мироздании. Будде тоже досталось в своё время. Не грустите! Может вы ещё создадите, если не свою религию, то хотя бы своё философское напарвление.

А в 1994 наверное было действительно жутко. Я последний раз заезжал в Прио в 1985 (после службы в армии), только начиналась перестройка, чёрт бы её побрал, и всё было тип-топ.

Это точно. Насчет закрытости и рафинированности города - в самую точку. Это был какой-то заповедник. Помню, какое для меня было потрясение, когда, приехав с родителями в отпуск в Ростов, я увидела ребенка с ДЦП! У нас таких не было не только потому, что родители были здоровы, но и потому, что в таких случаях писался рапорт о переводе по состоянию здоровья члена семьи.

А еще из воспоминаний детства - ключи от квартиры мы довольно долго оставляли под ковриком или в почтовом ящике.

Для каждого поколения свой Приозерск, в чем-то мы все пересекаемся, помним тюльпаны, озеро, наши школы (до сих пор жутко ненавижу ветер, просто до нервного расстройства доходит), а что-то строго индивидуально, так как зависит от времени проживания (например, «Бирюсу» строили у нас под окнами, и почему-то преимущественно по ночам, заразы!).

Отрывок из сочинения на тему: «Как я провёл детство» (шутка)

Люди всегда хотели две вещи: знать будущее и вернуться в прошлое. И то и другое удавалось не всем и не всегда. Очень немногим позволено иногда прибегать к Её услугам. А уж повелевать Ею постоянно, дано лишь избранным. Те, кто добивался Её благосклонности, никогда этого не афишировали. И лишь Герберт Уэллс впервые упомянул Её всуе. С его лёгкой руки Её стали величать МАШИНОЙ ВРЕМЕНИ.

Но Уэллс не открыл главной тайны: она есть в каждом из нас. Всё что мы видели, слышали и ощущали, навсегда зафиксировано в нашем подсознании. И в нашей власти заново пережить любое событие, любой день из прошлой жизни. Только за всё нужно платить. Закон гласит: перемещаясь в прошлое, ты стираешь часть его. Каждый новый раз, возвращаясь в одно и то же время, ты замечаешь, что краски блёкнут, звуки становятся тише, запахи уже не так тревожат. Как будто каждый раз ты смотришь не на ту же картинку, а на копию, снятую с неё. Поэтому первая заповедь для путешественника во времени: опасайся частых посещений одного и того же события, особенно если оно для тебя ценно. Прошлое хрупко и зыбко, бойся стереть его частыми визитами. А ещё очень трудно уговорить Её доставить тебя в нужное место и в нужное время. Порой Она капризничает, закидывая тебя совсем в другие места, или причудливо переплетая события разных лет между собой. Но тут уж ничего не поделаешь. Умение управлять Ею – сложное и тонкое мастерство, на грани искусства. И всё же я рискну.

Итак.

Место: г. Приозёрск

Время: 1975, осень, октябрь месяц.

Мне снова десять лет. Недавно меня приняли в пионеры. И я по-настоящему счастлив, потому что меня выбрали членом совета дружины, а моего лучшего друга Олега – председателем совета отряда. Жизнь слегка омрачает только одно обстоятельство: в четвёртом классе учатся во вторую смену, потому что детей много, а школа хоть большая, но не резиновая. Я ещё не знаю, что через пять лет будет открыта новая школа, и вторую смену отменят. Но пока даже фундамент новой школы не заложен, и приходится учиться до шести вечера. А домашнее задание делать утром. Но сегодня не нужно делать домашку. Русский я успел сделать вечером, а по алгебре была контрольная. Вот за что я всегда любил контрольные – после них ничего не задают на дом. Правда ещё есть литература и история, но это гуманитарные предметы, не хватало ещё их учить дома! Для чего же тогда существуют перемены?

До школы ещё три часа, можно пойти погулять. На улице довольно свежо, ветер с озера, пахнет опавшей листвой. Лучшая одежда – куртка из болоньи с капюшоном. Когда идёшь против ветра, ткань капюшона вибрирует, создавая ровный гул. Слышно плохо, зато не надует уши. Выхожу во двор. Двор – это целый мир в миниатюре. Особенно такой замечательный двор, как наш. Здесь есть всё: и огромная лужа, по которой ветер гонит рябь волн, и трансформаторная будка, двери которой просто предназначены быть футбольными воротами, и сетка с тарой магазина №15, откуда можно стащить пару ящиков для костра, не говоря уже о великолепных трубах, пересекающих двор, по которым можно лазить, а можно играть через них в пионербол. Сейчас во дворе пусто и я иду по улице Фрунзе, вниз, в сторону гостиницы «Россия». Сколько раз я ходил этой дорогой пешком и ездил на велосипеде!

Если составить карту всех моих маршрутов за всю жизнь, и связать количество рейсов («рейс» звучит смешно, но слово «ходка» подошло бы ещё меньше) с толщиной линий на карте, то улица Фрунзе была бы отмечена самой жирной линией (даже жирнее, чем дорога к школе), которая потом бы разделялась на менее толстые – к ГДО, на стадион, в Универмаг, в Детский мир. Но сейчас я не буду сворачивать, а пойду прямо. Только на минуточку загляну в «Россию». Самая большая гостиница в городе обладает многими достоинствами, но сейчас меня интересует, расположенный в вестибюле, отдел союзпечати, где есть замечательные наборы марок.

Раньше «Россия» была единственным зданием в городе, где был пассажирский лифт, но, после постройки двух девятиэтажек, она потеряла свою уникальность в этом плане. Из окон верхних этажей гостиницы открывается замечательный вид на центральную площадь города. Безусловно, «Россия» - один из символов Приозёрска. Однажды, приехав в Киров, я испытал сложные чувства, увидев зеркальное отражение гостиницы «Россия». Проект был тот же самый, только ресторан, как и вход, которые у нашей гостиницы слева, в Кирове были расположены справа, да ещё не было электронных часов на крыше.

Ещё, в вестибюле расположена парикмахерская, у которой только одно преимущество – она ближе к моему дому, чем Дом быта за Универмагом. Зато в Доме быта больше кресел, поэтому очередь там двигается быстрее. Когда в очередной пятилетке построят новый Дом Быта рядом с моим домом, я буду стричься только там, и то с большой неохотой, потому что носить короткую причёску тогда будет не принято. Сколько раз учителя и родители будут «наезжать» на нас за длинные причёски! Кто бы тогда смог подумать, что через двадцать лет в моду войдут «бритоголовые», и уже мы будем ругать своих учеников и детей за «излишне короткие» причёски! Вот она, философия жизни - закон «отрицания отрицания» в действии.

Ну, так я и думал! Конечно, завоза новых марок серии «космос» (я, разумеется, как и все мои друзья, мечтаю стать космонавтом и собираю только космическую тему) пока не было, а весь «космос», что есть в наличии, я уже приобрёл. Ну что же, пойдём дальше.

Слева остаётся парк у ГДО, в котором ещё не поставили карусели и списанный самолёт ИЛ-14, в котором будут показывать мультики, а справа кирпичный пятиэтажный дом, за которым начинается строительство трёх новых девятиэтажек, а дальше, справа через дорогу начинается строительство дома пионеров. Как мы радовались, что едва приняли нас в пионеры, как скоро будет у нас свой дом. И какой! С бассейном! Мы часто бегали смотреть, как продвигается строительство. А строительство явно не торопилось продвигаться. Через год придёт удивление, потом разочарование, замороженную стройку будут называть между собой не иначе как «дом пенсионеров», и лишь пять лет спустя, уже давно не пионер, а комсомолец, я буду с одноклассниками участвовать в субботнике перед сдачей долгостроя в эксплуатацию. Да, так и не удастся мне поплавать в этом замечательном бассейне, поэтому сегодня я спокойно пройду мимо.

Как жаль, что словами нельзя передать запахи. Осенний парк, в Приозёрске пахнет настолько особенно, что человеку, не жившему в городе этого никогда не объяснить. Это можно только вспомнить. Давайте вспомним этот свежий ветер с озера, качающий верхушки деревьев, запах опавшей сырой листвы, шёпот зарослей камыша.. И тишина. Слева, в глубине парка, давно заброшенная танцплощадка. Весь парк прорезан извилистыми тропинками, по которым так здорово бегать, играя в войнушку или казаки-разбойники. Еще здесь есть старые качели. Но это занятие для малышни. А в десять лет, член совета дружины, имени пионера-героя Вити Коробко не будет заниматься такой ерундой. Тем более, что на качелях нужно качаться вдвоём. Ну, хотя бы с председателем совета отряда.

А ещё в парке всегда были вороны. В глубоком детстве, осваивая искусство логопедии, я воевал с буквами, которые капитулировали одна за одной. И вот, когда осталась всего одна буква, буква «р», война стала принимать затяжной характер. Моя мама, видя, как я мучаюсь, решила кардинально решить эту проблему. Очень серьёзно она мне сказала: «Всё! Сегодня вечером пойдём к воронам учиться выговаривать «р»!». И мы пошли в парк. Уже через час, возвращаясь домой, я прекрасно выговаривал эту букву. Всё это могло бы показаться случайностью, если бы через шесть лет эта ситуация не повторилась с моей младшей сестрой. И опять вороны оказались «на высоте».

Пройдут годы, и асфальтовый пятачок с качелями изменится. На его месте построят «Сказку», но всё это будет потом. А сейчас я продолжаю идти через парк и выхожу на центральный городской пляж. Слева остаётся площадка для стендовой стрельбы. По рассказам взрослых я знал, что из этой зелёной будки вылетают тарелки, по которым стреляют из настоящих охотничьих ружей. Мне очень хотелось увидеть это своими глазами, но видимо, была не судьба. И вот я стою на берегу озера Балхаш. Ветер в лицо. Мутные, матовые волны, набегающие на берег производят ощущение суровой мощи, впечатление усиливают скалистые очертания берега. Говорят, что бесконечно долго можно смотреть на три вещи: звёздное небо, горящий огонь и текущую воду. На берегу Балхаша я провёл много часов, но теперь понимаю, что всё же недостаточно… Мне очень нравиться кидать камни в озеро. Я могу это делать часами. Если ты в компании, то можно кидать на дальность, на точность, «печь блинчики» (никогда больше семи не удавалось выпечь), а ещё я подкидывал один камень высоко вверх, а другим пытался сбить его в падении. Ощущение очень занятное. Глаз следит за тем камнем, который падает вниз и поэтому кажется, что камень, которым сбиваешь, летит с набором высоты. Очень часто они проходят в считанных сантиметрах друг от друга. Но надо признаться, что попал я только один раз (да и то, очевидно, случайно) из нескольких тысяч попыток. Зато в армии единственный норматив, который я выполнял на «отлично» это метание гранаты.

Оставив за спиной озеро и обогнув площадку стендовой стрельбы, я иду направо, вдоль забора из колючей проволоки. За колючкой растёт камыш. Дорога выводит меня прямо к летнему кинотеатру «Родина». В первом классе мы ходили вечером на замечательно смешной фильм «Большие гонки». Как я хохотал! Это просто была какая-то истерика. Когда через два с лишним часа я вышел из кинотеатра, у меня болели мышцы живота. Казалось удивительным, что фильм может быть таким смешным. Следующий раз этот фильм мне довелось посмотреть после окончания института. По-моему я улыбнулся два или три раза. Неприозёрцы могут подумать, что произошла переоценка ценностей, с возрастом изменилось чувство юмора, но мы то с вами знаем, что всё дело в волшебстве летнего кинотеатра. У «Родины» был только один маленький недостаток – большие приозёрские комары. И хотя я очень люблю природу, пусть простит меня поэт Сергей Есенин, который «зверей, как братьев наших меньших, никогда не бил по голове», на моей совести не одна сотня их трупов. Да уж, крови нашей они попили…

А рядом располагается спортивная площадка. Я был во многих городах. Может быть, я невнимательный, может, не туда смотрел, но не видел я ничего подобного! Ни по качеству, ни по ассортименту. Ни один город не предоставляет своим жителям аналогичные возможности занятия физкультурой (не буду называть это громким словом «спорт»), какие были у приозёрцев. Конечно, мы перепробовали почти все снаряды. Мы подтягивались, отжимались, метали гранаты и гири, качали пресс и поднимали штанги. Но особенно мы любили перепрыгивать «грибки». Их было ровно семнадцать, центральный (девятый) был самым высоким, высота остальных убывала от центра к краям. Как мы не старались, нам не удавалось перепрыгнуть этот «заколдованный» девятый грибок. Мне удастся его одолеть только три года спустя, когда я немного подрос.

Мало кто из мальчишек не залазил в «Останкинскую башню», расположенную между «Родиной» и ГДО. Все приозёрцы знают, что это дар городу от строителей ГДО и настоящей Останкинской телевышки. Пожалуй, трудно придумать лучший подарок городу. Внутри башни имеется лестница, а на «Седьмом небе» могут удобно разместиться четыре человека. С высоты открывается замечательная панорама, вровень с верхушками деревьев. Когда дует ветер, и деревья качаются, то кажется, что башня качается в противофазе с ними. Очень тревожное ощущение.

За стадионом начинаются хоккейные коробки, за ними каток и горка. К сожалению, сейчас осень, а не зима, поэтому красноватый грунт катка местами покрыт лужами, имеющими такой же красноватый цвет. Этот каток и горку построили прошлой осенью. До этого катание на коньках происходило на залитом поле стадиона или на льду лодочной станции. Хотя, полагаю, было много других мест (например, болота у «белых колонн») или коробки во дворах. Но такого грандиозного сооружения (по площади каток не уступал футбольному полю) безусловно, не было.

Прошлой осенью мы с моим другом Олегом С. прогуливались в районе бетонки в поисках великих приозёрских географических открытий. Мимо нас, по направлению к городу, проехала странная машина. Обладая недюжинными познаниями в строительной технике, мы без труда определили, что это скрепер. А заодно и проверили свою память, вспомнив отличительные особенности грейдера, бульдозера, экскаватора и самосвала. Потом о скрепере забыли, пошли к стадиону, и тут нас обгоняет второй скрепер! Как вы понимаете, если один скрепер – случайность, то два – уже закономерность (или как говорил мой знакомый чукча «тенденция, однако»). И хотя мы таких мудрёных слов тогда не знали, зато мы знали про Шёрлока Холмса и майора Пронина. И нам было далеко не безразлично, куда это ездят скреперы, да ещё в таком количестве. Пока мы так рассуждали, нас обогнал третий скрепер, проехал по улице Октябрьской и завернул за стадионом направо. Тут нашему терпению пришёл конец, мы рванули за ним и обнаружили, что скреперы насыпали ту самую горку, а каток уже был выровнен бульдозерами. Конечно, никто тогда не писал плакаты, типа: «Здесь идёт строительство лучшего в городе катка», но мы и сами сообразили, что сооружение носит спортивный характер (рядом со стадионом) и имеет отношение к зимним видам спорта. Потому что вряд ли поле для гольфа будут строить осенью? Да и зачем в Приозёрске поле для гольфа, когда степь рядом? Бери клюшку и вперёд. Лунки уже имеются. Правда не факт, что попавший в лунку шарик можно будет вытащить без разрешения фаланги, или тарантула. Каток в этом отношении гораздо безопаснее.

Уже зимой мы научились прилично стоять на коньках и продолжали оттачивать своё мастерство на льду нового катка. А горка – это вообще отдельная песня. Я выпросил у родителей шесть рублей, и мы с Олегом купили-таки в «Старте» санки с рулём, на которые давно положили глаз. Так как родители наши служили на семёрке, мы оба носили лётные подшлемники – из чёрного брезента, очень удобные, оставляющие открытым только лицо. Когда мы появлялись на горке вдвоём в одинаковых шлемах, на санках с рулём – народ тихо выпадал в осадок. К нам сразу же прилипло прозвище «Винтик и Шпунтик».

Так, так, а время–то поджимает! Пора потихоньку возвращаться домой. Возвращаться я буду по улице Советской. Справа – единственная в городе аптека. Сама по себе аптека – вещь совершенно неинтересная, если бы там не продавали марганцовку. Вещь совершенно незаменимая для пиротехнических экспериментов. Будучи перемешана с опилками магния (которые можно было наточить с самолётных колёс) и подожжена, она давала великолепный световой, а если всё это плотно упаковать, то и звуковой эффекты. К сожалению, не всё было так радостно. Коварные аптечные работники, очевидно, пронюхав о не целевом использовании марганцево-кислого калия, категорически отказывались его нам продавать. Очень бессердечные люди! Поэтому сегодня я не буду заходить в аптеку, а пойду дальше, мимо детского сада №55.

Когда-то, в глубоком детстве, я ходил в этот сад в среднюю группу. Воспоминания о нём остались более приятные, чем о семидесятом саде, где я «отмотал» старшую и подготовительную группы. Сад №55 гораздо меньше и уютнее, чем семидесятый. Правда есть манную кашу и спать днём там заставляли точно так же. И вообще, когда я пошёл в первый класс, единственным и неоспоримым преимуществом перед детским садом было отсутствие «тихого часа». Сначала я был просто счастлив, но потом в школе стали проявляться и отдельные недостатки. Нужно было заполнять дневник и делать домашнее задание. И манная каша время от времени попадалась в школьных завтраках, за которые наши родители выкладывали «кругленькую сумму» - три рубля в месяц! И ещё бесплатное молоко с пенкой (б-р-р-р!). А вот бутерброды с котлетами за десять копеек и томатный сок той же ценовой категории до сих пор вызывают в моём желудке замечательные воспоминания, которые американские вояки наверняка бы назвали очень романтично, например «шок и трепет». Спорить о преимуществах средней школы перед детским садом можно бесконечно, и пока я приводил аргументы и контраргументы забор детского сада кончился, и, пройдя через двор Дома быта, я выхожу на площадь перед Универмагом.

О, Универмаг! Самый большой промтоварный магазин в городе! Даже больше «Старта». На двух его этажах располагалось великое множество совершенно необходимых в хозяйстве товаров. У правой входной двери был отдел грампластинок. Когда был завоз, неизвестно как об этом все узнавали, но через четверть часа там уже была жуткая очередь. Однажды я так и не смог купить «Старика Хоттабыча» - он закончился прямо передо мной. Но не скажу, что моя коллекция сказок была малочисленной. Иногда мне всё же кое-что доставалось. У левой двери продавались моющие средства – всякие там «Айны» и «Волны». Высшим шиком считалось купить «Лотос». Из пластиковой тары некоторых средств получались замечательные брызгалки. Жарким приозёрским летом это были незаменимые аксессуары водяных сражений. Все известные пейнтболисты обрыдались бы от зависти, если бы хоть раз поучаствовали в сражении двор-на-двор на стройке или в подвале дома. А уже упоминавшиеся выше америкосы назвали бы эти сражения не иначе как «цунами в пустыне».

Между входами продавались различные военные регалии: погоны, звёздочки, шевроны, орденские планки, кокарды и эмблемы, пуговицы и другую фурнитуру, в общем, массу интересных вещей. Правда, рода войск были представлены довольно скудно. В основном, авиация, артиллерия и строительные войска. Поэтому, когда в шестом классе на конкурсе строя и песни наш класс решит быть десантниками, фурнитуру придётся привозить из Москвы. Правда это себя оправдает. Мы займём первое место среди четырёх классов (а то первое место вечно доставалось «морякам»), но это будет только через два года.

Пройдя через площадь у Универмага, я приближаюсь к самому лучшему магазину нашего города – к игрушечному отделу Детского мира. Совсем недавно его перенесли в правую девятиэтажку. Раньше он находился вместе с остальными отделами в здании «Юбилейного». Много позже весь детский мир переедет в новое здание на Октябрьской, но тогда он уже не будет для меня самым главным магазином в городе… Я всегда любил выпрашивать у мамы игрушки. И каждый вечер, выходя из детского сада №55, мы с мамой проходили мимо Универмага и заходили в Детский мир просто «поглазеть», потому что удовлетворить мои пиратские аппетиты в отношении игрушек мог только кошелёк Ротшильда или Билла Гейтса.

Недавно мне и моему другу Олегу С. купили по детской железной дороге. Великолепно сделанная немецкой фирмой PIKO игрушка не потеряла бы своего великолепия и в двадцать первом веке, если бы не была варварски разобрана на детали (с научно-познавательной целью, разумеется) в конце семидесятых годов двадцатого столетия. Но сейчас только 1975-й год, игрушка цела, и мы с Олегом, приходя в гости друг к другу, разыгрываем целые исторические эпизоды из жизни военных гарнизонов на островах. У меня дома в маленькой комнате – маленький ковёр, эта наша база. Здесь сосредоточены основные силы армии и флота. Имеется два корабля (собранных из набора типа «лего»), на которых наш десант через пролив (участок деревянного пола) высаживается на ничейный остров (ковровая дорожка в зале), недалеко от границы с китайцами (японцами, американцами, немцами, далее по списку). На острове создаётся инфраструктура (склады боеприпасов, продовольствия, обмундирования) и доставка грузов (железная дорога). И всё бы хорошо, но коварным китайцам не даёт покоя наша счастливая жизнь, и они, то и дело, нарушают Государственную границу. Тут и начинается самое интересное. Не буду рассказывать сценарии, скажу только, что Лукас со Спилбергом и Карпентером просто отдыхают! Да, забыл сказать, наши всегда побеждали!

И вот я снова на улице Фрунзе. Здесь я прожил около двенадцати лет. Я не буду лукавить и не скажу, что всегда был в восторге от Приозёрска. Да, я ругал его, называл «дырой», приезжая с каникул первые три дня не мог без содрогания пить приозёрскую воду и, чего греха таить, мечтал уехать в более крупный город. И только с возрастом я осознал, как мне повезло. Какой удивительный шанс выпал именно мне. Такой шанс выпадает лишь раз в жизни.

Спасибо тебе, ГОРОД, за моё детство, за то, что здесь я узнал, что такое настоящая дружба, и каким может быть мир.

Спасибо тебе, БАЛХАШ, за то, что в твоих водах я научился плавать, за красоту и незыблемость картины мироздания.

Спасибо вам, приозёрские Вороны, что научили выговаривать меня букву «р».

Спасибо всем, кто тем или иным образом участвовал в формировании и становлении моей личности. Родителям, Учителям, Друзьям и Врагам.

Пусть и с Вами навсегда останется безоблачный образ города Приозёрск.

Родилась я на полуострове, когда родители жили в деревянных бараках, потом мы несколько раз переезжали: сначала на ул. Фрунзе, потом на ул. Советскую, и ,наконец, на Дружбу Народов. Название этой улицы полностью соответствует менталитету города. В моем понимании Приозёрск- это живой организм непохожий ни на что другое. Мы были примерно в одних условиях отцы у всех служили, хотя и в разных званиях. Может родители и чувствовали разницу в положении, но только не дети. Конечно, не было важно и какой ты национальности- русский, украинец или армянин. Дружили не только классами, но и подъездами. Если квартиры и закрывались, то ключи хранились в почтовых ящиках.

Вместе с переездами приходилось менять и школы. В первый класс пошла в Дороховушке, затем училась в Пятидесятилетке, а 10 класс окончила бы в Кизяке. В Полтиннике наши классы несколько раз расформировывали, так что родными мне стали и «А», и «Д» и «Г». Так как это был военный город, то ученики в классе постоянно менялись, приходили новенькие, уезжали полюбившиеся друзья.

Помню очереди за арбузами по 8 копеек и дынями-колхозницами по 40, за синюшными курями в «Бирюсе» , а потом приготовленного мамой цыплёнка-табака. А однажды у Смеловой Ларисы я ела грибной суп! Это в Приозёрске-то. К сожалению, очень мало осталось в памяти. Но вкус горячего хлеба и лимонада из ведра, которые мы ели и пили на экскурсии на лимонадном и хлебзаводе останутся в памяти навсегда. Впрочем, как и запах маленьких необыкновенных тюльпанов, которые не сравнить с тюльпанами садовыми! Жаль, что нельзя поделиться любимыми запахами, как например фотографиями. Конечно, самые яркие воспоминания связаны с удивительным озером Балхаш- необычайно тёплым и чистым! Просто невозможно передать свои ощущения от купания (плавать у нас умели все!) и катания на волнах! А такого пляжа, как Золотой, с его мелким , чистым и волнистым песочком, я не встречала больше нигде. Летом, если не уезжали к бабушке, ехали в пионерский лагерь, сначала «Тюльпан», потом «Орлёнок». Дорога до «Орлёнка» была долгой, но самым тяжёлым испытанием оказалась четырехчасовая поездка по совершенно разбитой дороге, на которой «чёрт горох молотил». Не помню откуда взялось это выражение, но оно нам очень понравилось. Зато там был лечебный горный воздух. И для того, чтобы вылечить ангину (ночи-то были очень холодные) достаточно было просто выпить горячего чая. Ну а что происходит в пионерских лагерях не надо рассказывать тому, кто там хотя бы один раз побывал. Что мне запомнилось особенно- это первый поцелуй в темноте кинозала на каникулах после второго класса…

Прошло 25 лет, как я уехала из Приозёрска, но память о нём живёт в моем сердце. Радуясь 30 летней дружбе мужа с одноклассникам, я с горечью думала о своей обделенности. Думала! Потому что недавно вновь обрела город моего детства и юности благодаря форуму Алекса Долматова! А вместе с ним своих одноклассников, соседей и людей, о которых просто ничего не знала. Одним из дорогих открытий стало знакомство с человеком, который просто по фамилии и имени вспомнил, что мы учились вместе всего лишь один 1-й класс. Да и эта книга появляется на свет только благодаря нашему общению на форуме! Я очень надеюсь, что после её издания мы найдём ещё много приозёрцев, которые разбросаны по всему миру и тоже ждут новой встречи с ПРИОЗЁРСКОМ!

Несмотря на мой тогда ещё совсем небольшой возраст, я, уже тогда поняла, что Приозёрск-это мой город. Как сейчас я вижу перед своими глазами загадочное озеро Балхаш, с беспрерывным колыханием его волн, сказочный пляж, и деревья с маслинами, с теми маслинами, которые мы с ребятами, набивая ими карманы, беспрерывно ели. Передо мной видны все тропинки, дорожки, небольшие лесопарки, в которых всегда было очень много неведомых тогда нам насекомых. Как хочется вернуться обратно, к родным местам, к озеру, к пляжу, к степи с тюльпанами, хочется вновь услышать голоса тебе знакомых друзей, которые до сих пор живут в Приозёрске. Они пока ещё не знают, как это больно покидать место, столь сильно любимое тобою.

Нельзя не вспомнить школу, в родных стенах которой я проучилась все начальные годы, эта школа имени Дорохова. Прошло уже больше пяти лет, как я ушла из этой школы, но я абсолютно точно помню имена моих учителей, имена моих одноклассников; до сих пор мне снятся сны с ними, вспоминаются разные эпизоды школьной жизни начальных классов. Я никогда не забуду необычные школьные вечера, которые устраивала Люцина Станиславовна, вечера в память о наших поэтах и писателях, незабываемый вечер при свечах, посвящённый Сергею Есенину. А также организованный праздник Масленицы, и другие.

Тогда я, наверное, не могла сказать этому человеку души и сердца Огромное, человеческое спасибо! Хотя бы раз, взглянув этому человеку в глаза, можно сказать, что этот человек из города Приозёрска, это его воспитанник и потомок. К сожалению связей никаких не сохранилось, но, может быть, найдутся люди, которые также не забыли своих бывших одноклассников.

Это загадка жизни, - люди встречаются и расстаются, приезжают и уезжают, мирятся и ссорятся, и изменить дорогу жизни может только сам человек. Конечно, люди общаются, налаживают связи, даже, когда находятся на больших расстояниях. Приозёрск - Родина многих людей, которые способны пойти на всё на свете, ради своего, близкого и тёплого, а мы - его дети, его потомки, которых он воспитал и вырастил, подарив нам столько тепла и любви.

Мы просто обязаны отблагодарить его как-нибудь, даря ему добрые слова и улыбки. Сейчас я живу далеко от Приозёрска, в красивейшем уголке нашего необъятного мира, но города, любимее и роднее, чем Приозёрск, я не знаю.

Может, это размышления типичного подростка, а может и настоящая любовь к Родине, ностальгия. Наверное, человек это может разобрать только, когда достигает определённого возраста. Как только будут позволять обстоятельства, я обязательно туда вернусь, посмотрю на жизнь родных людей, на Родные места, на Родную школу. Вот только боюсь, что будет очень тяжело вновь оставить мой любимый городок.

Вспоминая природу Приозёрска, всё больше и больше хочется приехать, увидеть, засмеяться, закричать, заплакать, причём окружающая тебя атмосфера тоже не останется без эмоций, поддержат тебя и доброжелательные жители, и друзья, и знакомые. Ты это понимаешь, рвёшься, горишь от желания вернуться туда, но ведь сознательно понимаешь, что это невозможно. И остаётся надеяться, что твои дети, твои внуки не забудут о Родине, о своих близких и в их будущей жизни передадут от тебя привет любимому городу Приозёрску. Хочется думать, что и их будут провожать оттуда со слезами на глазах, с любовью в сердце, как провожали и тебя.

А сейчас, мы можем только лишь думать, обсуждать и наблюдать прошлое по записям и рассказам родителей, которым также тяжело было расставаться с городом. Это ужасно, хочется видеть своими глазами и по-настоящему ощущать и чувствовать.

Мы никогда не забудем наш Родной город Приозёрск, а солнце жаркого лета в этом городе не позволит ему забыть о нас.

Начиналось лето. Мы с мамой гуляли по Новодевичьему кладбищу. На изумрудной, свежескошенной траве, где еще не было захоронений, цвели два желтых одуванчика. Мама сказала, что там, куда мы скоро уедем, такой травы и цветов нет…

Мой друг, мой лучший друг Сашка Бадовский, навсегда уехал из Приозерска. А мне казалось, что счастливое детство будет длиться вечно. Как это трудно терять лучшего друга. В город пришел Первомай, но это не радует. Я впервые не поехал за тюльпанами.

…А что может быть лучше наших степных тюльпанов? Мы доезжали на автобусе до конечной на полуострове, затем шли пешком в сторону 7 площадки по весенней степи, вдыхая аромат скудной растительности. Солнце было еще приветливо теплое, в небе пернатые распевали соблазнительные трели, из-под ног шныряли испуганные варанчики. Пройдя по дороге несколько километров, мы доходили до какой-то площадки с РЛС и сворачивали направо в степь. И тут расстилался красно-желтый, бескрайний ковер, сливающийся с голубым небом. Тюльпанов было море, причем на каждом шагу попадались желтые. Мы выбирали самые крупные с только-только раскрывшимися бутонами. Но много не брали: букет красных и букет желтых. Этого было вполне достаточно, чтобы порадовать родных дома и себя на день рождения ароматом живых цветов. Да и не так-то легко их было выковырять из скалистой почвы Бетпак-Далы. Пожалуй, лучше тюльпанов может быть наше озеро…

Я перешел дорогу по ул. Пирогова и глянул в степь в сторону госпиталя. Ни души. По привычке я повернул направо и поплелся в сторону озера вдоль забора телецентра. Погода выдалась необычная, но я обожал, когда было пасмурно. Вот и озеро. Лед растаял недели две назад. И вода еще не успела поседеть. Она манила к себе своей сияющей бирюзой. Но купаться было еще рано, температура где-то +12. Да и рыбу еще никто не ловил. Я повернул налево и пошуршал по гальке, разделявшей озеро и болото. Были случаи, когда нечистоты в болоте поднимались до критического уровня и тогда, прорвав преграду из этой гальки, они устремлялись в озеро. Галька кончилась. Справа от берега, метрах в двадцати, стоит одинокая скала. В ту пору до нее надо было плыть. Потом, когда озеро обмелело, эта скала оказалась на берегу в нескольких метрах от воды. Она интересна тем, что это единственная одиноко стоящая скала в черте городских пляжей и на той ее стороне, что к озеру, кто-то белой краской написал стихи. Очень много написал. Но прочитать я так и не сумел. Летом надо было туда плыть, а место это было совсем не для купания, а зимой – вся скала была покрыта ледяным панцирем. Какие красивые скалистые берега зимой! Волны разбивались о скалы и тут же застывали, принимая различные фантастические формы из животного и растительного мира. А свежий лед на озере. Тот самый, на который еще не упала ни одна снежинка. Если по этому льду кинуть камень, то казалось, что он укатывается на километр.

Я стал подниматься вверх к колоннаде…

Ее построили пару лет назад к 15-летию города. И здесь, у колоннады, мы приняли последний бой. Всему виной был фильм «300 спартанцев». После этого фильма все пацаны наделали себе мечей, копий и щитов и стали бродить по дворам, изображая из себя героев-спартанцев. Естественно, вскоре город спонтанно разделился на два лагеря. Граница первого пролегала от ул. Пирогова до забора восьмилетки (школа Советской Армии). Все, кто был за этой границей, составляли второй лагерь. Кто-то кинул клич, что надо померяться силами. Для битвы мы собрались на пляже за гостиницей «Люкс». По количеству народа это было примерно человек 60 на 60. По возрасту 4-7 классы. Мне было лет двенадцать, и я был в первом лагере. Бились три дня подряд. По жребию в первый день мы должны были защищать скалы. Мы отразили два штурма, но третий мы не сумели выдержать и нас сбросили вниз. На второй день мы должны были штурмовать скалы. Но сколько мы не атаковали, преодолеть оборону защитников нам не удалось. Более того, оборона перешла в контрнаступление и рассеяла нас по всему Люксу. На третий день мы собрались у колоннады. Точнее это были две небольшие кучки пацанов, человек по десять с каждой стороны. Боя как такового не было. Семиклассник копьем с разбегу саданул меня в печень. Сразу потемнело в глазах, звуки куда-то исчезли. Очнулся я на земле, прямо как у Болконского, вижу облака плывут по небу и головы пацанов, собравшихся вокруг меня. Наконец, я поднялся и поковылял к дому. На этом все и разошлись. Больше мы не бились.

…У колоннады открывается великолепный вид на залив Сары-Шаган и телевышку. Я зажмурил один глаз и стал смотреть, как она раскачивается относительно белых колонн. Это были излюбленные вопросы:

Какова амплитуда раскачивания вышки? Можно ли это увидеть и измерить? Какова ее высота? Если она будет падать на колонны, то достанет ли она меня? И куда бежать?

Куда бежать было понятно: вдоль берега и быстрее. Но вышка не падала. И дай ей бог простоять еще лет сто. А за колоннами в сторону полуострова был небольшой пляж. Там мало кто купался. Но иногда там ловили рыбу на резинку. И вот как-то раз Санька Бадовский прибежал во двор и сказал, что на этом пляже кто-то поставил резинку с секретом. Это значит, что рыбаки ушли куда-то, а леску спрятали галькой. Мы рванули на этот пляж – самое время проверить, кто сидит на крючке. Прибежав на пляж, я, действительно, увидел, что одинокий пенопластовый поплавок качался на волнах вдали от берега. Леску уже вытащило из-под гальки и она уходила в воду как-то не по направлению к поплавку. Ясно было, что на крючке сидит рыба и не маленькая. Вокруг никого не было, и мы решили проверить чужие снасти. Санька стал вытаскивать с усилиями леску. А мы остались наверху, что называется, на атасе. Наконец показались очертания судака, внушительных для нас размеров. И восторг был неописуемый. Надо сказать, что я испытывал противоречивые чувства: с одной стороны поймана рыба, размеры которой никто из нас ранее даже не показывал руками, рассказывая об удачной рыбалке; с другой стороны рыба была, мягко говоря, краденая и от этого я ощущал дискомфорт в душе. Очевидно, второе обстоятельство взяло верх над моими ощущениями, и я не пошел к Саньке есть этого судака. Друзья говорили, что судак был очень вкусный. Да простят нас хозяева резинки.

Наконец, я дошел до бухты. И, о радость, я увидел две фигуры пацанов на солдатском пляже, который считался пограничным и за ним начинался полуостров. Парни были не из нашего двора. Я подошел ближе. Это были Олег из дома 24 и Саша из дома 26 по улице Ленина. С Саней мы учились в параллельных классах восьмилетки, играли в одной сборной по футболу и волейболу. Олег был старше нас на год. Ребята мастерили плот. Кто из нас не мечтал о путешествиях по морям? Я с азартом подключился к работе, предвкушая радость от предстоящего плавания. Работа кипела и всем нравилась. Со стороны полуострова к нам приблизились два дембеля. Мы уже давно научились различать кто салага, а кто дембель. Они остановились возле нас, поздоровались, обменялись мнениями о жизни. Вдруг, со стороны болота выбежала большая ондатра, кинулась в озеро и поплыла от берега. Мы все впятером, ни о чем не сговариваясь, начали обстреливать ее галькой. Зрелище было захватывающим. Вода в озере гладкая, цель маневрирует, ныряя под воду на минуту в одном и всплывая в совершенно не предсказуемом месте. Как только ее голова появлялась над поверхностью воды, град камней обрушивалось на бедное животное. Она ныряла достаточно схематично от одного края пляжа к другому, туда и обратно, не пытаясь уплыть в недоступные для нас места. Видно было, что ондатра выдыхается и теряет силы. Она стала реже нырять и дольше находиться на поверхности озера. Наконец, вылетел роковой снаряд, сделал дугу, точно попал в голову жертве, отскочил и, сделав блинчик по водной глади, нырнул вглубь.

Глухой звук удара оповестил о точном поражении цели воображаемого противника. Дембеля пошли дальше в сторону города. Мы же заторопились достраивать плот.

И вот плот готов. Торжественно спускаем его на воду. Олег и Саша на правах старших первыми забираются на плавучее средство. К сожалению, плот осел под тяжестью двоих так, что они стояли по щиколотку в первомайской воде. Ясно было, что плот троих не выдержит. Обидно. Мне пришлось остаться на берегу и ждать, когда произойдет смена команды. Ребята поплыли вдоль берега в сторону бухты, отталкиваясь шестами, распевая песни и отпуская различные команды на морскую тему. Я параллельным курсом шел по берегу. Мне стало надоедать плестись по берегу, и я начал требовать смены команды. Саня сказал, что когда они обогнут бухту, я смогу кого-нибудь из них сменить. Вот они приблизились к самому краю бухты и стали огибать ее. Прошли метр, два …. Вдруг шест Сани не достал дна. Олег по локоть опустил руку в воду, но и его шест не достал дна. Все застыли. В оцепенении я начал осознавать весь ужас создавшегося положения. Ветер дул от берега, вода градусов 12, народу никого. Плот относило все дальше и дальше, не на другую сторону сарышаганского залива, а в открытое озеро. Надо бы ребятам прыгать и плыть, но они стояли, как парализованные. От берега метров 15 расстояния. Наконец, они пришли в себя и начали кричать о помощи. От их крика я тоже сдвинулся с места и стал карабкаться наверх. Что делать и кого звать на помощь? На лодочной станции в это время года еще нет катеров, значить только вертолет и надо как можно быстрее добежать до города. Я выбрался наверх. Плот отнесло уже метров на 40 от места потери управлением. Ветер усиливался и волны пошли уже с белыми барашками. Ребята находились в панике потому, что их крик о помощи стал подобен дикому, истошному реву. Саня кричал: «Помогите, что же вы стоите, плывите быстрее, мы тонем?!»

Тут я увидел, к кому были обращены эти вопли. Наши два дембеля, в трусах по колено медленно заходили в воду, готовясь совершить спасительную миссию. Вот они поплыли. Со стороны казалось, что плот относит быстрее, чем они плывут к нему. Но у спасателей был шанс догнать плот потому, что его сносило ветром под углом к берегу. И хотя плот проплыл огромное расстояние, по прямой от берега, он все же находился от него на расстоянии тридцати метров. Если бы ветер дул в сторону противоположного берега залива, то догнать плот вплавь было бы невозможно. Прошло минут пять. Один дембель повернул назад. Замерз. Второй застыл в нерешительности. Крики о помощи и безысходность положения, видимо, все же заставили солдата до конца выполнить свою миссию. Он предпринял отчаянную попытку настичь плот и через пару минут ухватился за деревяшки. Солдат попытался влезть и передохнуть на плоту, но он резко стал тонуть. Отдыхать ему пришлось в холодной воде. Наконец-то, дембель начал работать ногами и толкать плот к берегу, подбадривая ребят. Ощущение спасения стало приливать в сознание Саши и Олега. Они умолкли и начали руками помогать грести. Вот и спасительный берег. Им крупно повезло. Все спасены и счастливы. На берегу уже стоял Сашин отец. Он взял координаты дембеля и добился того, чтобы солдата отпустили домой раньше положенного срока на две недели.

Мы все построили свои плотики. И нас всех уносит в открытый океан жизни. Но форум, словно тот солдат, возвращает нас к родному берегу.

…Прошло почти тридцать лет. Проездом через Москву, я решил посетить Новодевичье кладбище и попытаться найти то место, где цвели два желтых одуванчика. Зеленой поляны не было. Были одни памятники. Интересно, кто же захоронен на месте тех цветов.

Я выбрал один памятник, который, казалось мне, стоял на условленном месте. Чтобы прочитать надпись пришлось зайти с обратной стороны. На плите, что лежит, вырезана звезда. На другой барельеф мужчины в погонах генерал-лейтенанта. И надпись Дорохов Степан Дмитриевич, 1913-1966…

Через несколько лет, когда мы маленько подросли, и освоили это огромное пространство, а пустырь стал основной игровой площадкой, мы снимали обувку и входили ногами в теплую, пенистую пыль.

Итак, я потихоньку подрастал, и осваивал окружающее меня пространство. Первым большим походом был переход через дорогу. Почему-то земля там была черная, наверное это был рассыпанный уголь. Но меня это почему-то сильно испугало, и оттуда я несся с огромной скоростью.

Деревьев под окнами еще не было, из окошек квартиры пустырь просматривался абсолютно... И вечерами солдатики строем ходили с бетонки в казармы и песни пели, строевые, а мы с бабулькой гуляли рядом и было совсем не страшно, а как-то даже спокойно.

В то время мы "водились" с Костькой Корневым. Он жил на Гвардейской, в доме "где почта", на жуткой высоте! Аж на ... третьем этаже! Понятное дело, что, привыкнув к виду со второго этажа, я испытал сильнейший шок, выйдя у него на балкон. Но шок быстро прошел, когда, посмотрев вправо, в просвете между домами, я увидел как на "Бетонке" маневровый тепловоз толкал вагоны, такие открытые сверху коричневые товарные вагоны... Нет, поймите меня правильно, я до этого и на поезде ездил и вагоны вблизи видал. Но тут, так близко от дома железная дорога.

Единственный детский страх, я ощутил, когда увидел в небе над детской площадкой, конечно не над ней конкретно, а очень - очень высоко, два сходящихся белых следа, и белое пятно, неправильной формы, которое почему-то совсем не сдувалось ветром, и странное слово "стрельбы".

Я немного нарушу хронометрическое изложение впечатлений от города, который остался только в голове, и расскажу вот о чем...

Язык города

Были пробки. Обычные пивные пробки, которые мы сейчас выбрасываем, открывая стеклянные бутылки. Разменной монетой и эквивалентом стоимости был "король". Неденоминированная пробка "пепси" стоила 20 королей. Неденоминированная потому, что была редкостью, до того момента как ПепсиКолу начали разливать в Алма-Ате и город стал наполняться "Пепсями". "Пепси" стали дешеветь как рубль в 90-х годах прошлого века. Можно назвать это явление каким угодно умным экономическим термином, но азы рыночной экономики тут были налицо. Бывали редчайшие экземпляры, стоимость коих доходила до трех тысяч королей за экземпляр. Если я не путаю, то такой пробкой был "Сайрус". Еще помнится пробочка "три елочки", тоже не кисло стоила. Каждый уважающий себя подросток 6 - 12 годов имел мешок с пробками. Причем эквивалент "в королях" этого мешка он знал назубок и прилагал максимум усилий для преумножения своего состояния. Как сейчас мы приводим состояния миллионеров к какому-то эквиваленту в млн.$, так и состояние пацаненков оценивалось в тыс. королей. Как эти пробки попадали в город, в котором был официально объявлен сухой закон, до сих пор не очень ясно.

Отдельной песней стоят биты. Тут уж все изгалялись как могли. И трех копеечную монету в пробку заплющить, и свинцом залить или просто так оставить, аккуратно завальцевав острые краешки. Отдельной темой обсуждения была проблема оставлять под монеткой резиновый уплотнитель или нет или наложить еще резинок? А можно было и комбинировать с пробковым уплотнителем. В общем, можно было проиграть весь свой мешок, но с битой расстаться было смерти подобно.

Краткие правила игры под название "пристенок" можно встретить в рассказе "Уроки Французского" Приставкина. Естественно, что Приозерский вариант игры чем-то отличался в деталях, но суть та-же. На кон ставилась либо пробка, либо её "денежный" эквивалент, короче точно так-же, как сейчас пальцатые пацаны в казинах фишки ставят. Победитель получает всё! Проигравший соответственно...

Опять пустырь, огромный, как казалось тогда, в разные годы он представал в разных ипостасях. Году в 84-85 это был огромный полигон по запуску змеев. Виной, наверное, журнал "Юный Техник", в котором я высмотрел описание какого-то коробчатого китайского змея. Ну, коробчатый показался излишне сложным и на большой высоте всё равно не видно, что там летает. Верхом минимализма оказалось дно от картонной коробки, в изобилии валяющиеся между буграми в районе молочного магазина. Треугольная уздечка, хвост из кассовой ленты, да подлиннее, и катушка ниток, желательно 10 номер. Нитки были единственной деталью змея, которую приходилось тырить у мамы и в последствии получать за это нагоняй. В общем, собирался змей за четверть часа и в полёт. Скажу о ветре пару слов. Такого ветродуя я не встречал нигде более. Ровный, как от вентилятора, плотный поток воздуха, пропитанный запахом трав, иссушенной пустыни и морских брызг, пыли и солнца. Дико контрастное сочетание, но от этого и наиболее пьянящее. Дул ветер обычно со стороны озера, вдоль домов, так что при запуске змеюки далеко ходить не надо было. Меня всегда изумляли кадры детских фильмов и книжек, где детям приходилось натужно бегать держась за нитку, чтобы запустить змея. Фи, глупость какая. Змей запускается в одиночку, элегантным движением руки. На змеюку накладываются камешки, отматывается метров пять нитки, впоследствии она дергается, камешки сваливаются, а дальше ветер делает своё дело и то, что еще недавно было кучей, скажем так, вторсырья, взмывает в воздух, если конечно авиаконструктор нигде не ошибся в расчетах. На катушке ниток написано 200м. Главное хвост не упустить. С ума сойти какая же высота. Вот так, не дожидаясь когда в школе будем проходить прямоугольные треугольники я научился рассчитывать высоту полета змея по гипотенузе и прилегающему углу. Ну конечно же и более сложные конструкции возводились, и парашютистов по журналу делали, но все же какой восторг доставляла летающая картонка.

Хорошо помню, как устанавливали в домах газовые плиты, ведь до этого в каждой квартире была печь, перед которой на полу был прибит кусок железа. Каким образом топились - не помню, зато помню, как с папкой лазили на крышу, чтобы прочистить трубу и можно было покричать мамке, или просто покидать камни вниз - так смешно!!!!

А зимой, на фоне черного неба, струйки дыма над крышами просто завораживали, и легко было определить, куда дует ветер.

А еще помню, как у нас во дворе прошел слух, что хотят отстреливать бездомных кошек, так мы с мальчишками перетаскали всех кошек на крышу: привязали мешок на веревку и поднимали. Некоторые обезумевшие кошки прыгали с крыши, а мы были просто в ужасе! К счастью, никто не пострадал.

Еще помню, что на крышу садились огромные орлы, за домом бегали удоты с такими смешными хохолками. Пережили и всякие нашествия божьих коровок, саранчи…

Лето очень часто проводили в пионерском лагере "Тюльпан", причем иногда по две смены, так как родителям просто некуда было нас деть. Жизнь там была тоже полна невероятных историй, но самым ярким днем было воскресенье - приезжали родители с кучей фруктов и можно было купаться сколько хочешь, а не 5 минут.

Незабываемыми были военные корабли, которые еще тогда плавали по озеру и нам устраивали экскурсии на них. Да, еще вспомнила, что в День военно-морского флота, над озером выкидывали целую толпу парашютистов и это было так необычно! Вечером корабли выходили в озеро и светили на берег разноцветными прожекторами, и даже салюты были с такими парашютиками, за которыми гонялись все дети.

Наконец-то последняя неделя августа. Еще несколько дней, и прощай детский сад, подготовительная группа, ненавистный тихий час, кипяченое молоко с пенками и томительное ожидание родителей вечерами, которые почему-то ну ни как не хотят забрать тебя из садика пораньше (желательно до обеда).

Все. Через несколько дней я иду в школу. Вместе с братом. У меня большой брат, спортсмен, а еще играет на гитаре, и еще, короче, рядом с ним я ни кого не боялся. Так совпало, что он шел в 10 класс, а я в первый.

Уже в воздухе появилась августовская свежесть, жара спадает, цветет наша специфичная сирень, маслины везде и лишь Балхаш не желает мириться с тем что уже скоро мы забудем до следующего лета о тех радостях, что он дарил нам три жарких месяца.

Так уж получилось, что мне купили два портфеля – точнее один – портфель, а другой – ранец. Один у нас в Универмаге, а другой купили, когда гостили у бабушки. К школе уже все готово – наверное, за недели две, я часами уговаривал маму пойти в Универмаг, где мы стояли в очереди, покупая тетради в клетку, линейку, карандаши, краски, ластики и все-все что нужно для школы. Все купленное, я ежедневно перекладывал из портфеля в портфель, никак не в состоянии принять решение – с каким же из портфелей пойти в школу. Один, ранец – удобно, другой, портфель, но на нем же нарисован олимпийский мишка, для меня тогда было даже не суперпрестижно, а просто суперэкстраультраинфрагиперклассно.

А еще я категорически отказывался понимать – почему не стоит туда складывать ВСЕ ручки и карандаши – ведь я же иду в школу, я же буду там учиться, я же буду ими писать. И потом, у брата, вон сколько цветных ручек – целых три, а мне, а у меня, а я…

Утро первого сентября. Вчера был какой-то праздник, нас провожали в школу. Последнее беззаботное в этом году вымачивание в тепой и ласковой воде Балхаша. Это все не важно. Подхватился я часов шесть. Приятный мандраж. Запах цветов, огромные охапки которых отец привез из части. Больше нигде и никогда я не встречал таких цветов и с таким запахом, как были в Приозерске – необычайно сильный и терпкий запах. Еще кроме цветов был запах свежей побелки, раствора, краски – мы только что переехали с Гвардейской 8/2 на Гвардейскую 10. Дом с синими кругами на балконах. Я ходил гордый как пингвин. Я живу в доме с такими балконами. Впрочем, я отвлекся.

Первого сентября за период с шести ноль-ноль до восьми ноль-ноль я извелся на корню, и морально изнасиловал все семейство. Очень хотелось есть, но кусок не лез в горло. На кухне на полу, а так же на балконе предательски зеленели арбузы и желтели дыни, которых в это время в Приозерске ну очень много. Арбуза я бы съел…

Обеспокоенная мама тут же принялась препарировать очередной зеленый. Но папа тут же наложил свою санкцию. И это было справедливо, ибо чистка почек дело хорошее, но не первого же сентября!. Сошлись на небольшом кусочке ароматной дыни колхозницы… Можно я не буду писать, как я люблю Приозерские дыни?

Уже пора. Я наверно раз пять оделся и разделся. Переложил все из портфеля в портфель. Мама убедила выложить из последнего портфеля 90 процентов содержимого, дабы, во-первых, он застегнулся, а, во-вторых, нам дадут книжки – их же надо будет в чем то нести… Я согласился. Приехал фотограф. Мы спешно вышли на улицу. Начали фотографироваться – около дома, около папиного Уазика, я с папой, брат с папой, тоже но с мамой.

Потом мы пошли в школу. Мой любимый "Полтяк". Кизяка тогда еще не было – там была стройка. Фотограф снимал, как мы идем. Фотографии сохранились, и я до сих пор смотрю на них не без… Каменистая почва, дома. Мы: я – огромные глазищи из под черных волос, улыбка не до ушей, а за них; Отец – по-военному подтянут, строг, наверное, он один до конца осознавал важность момента. Мама, такая красивая, добрая и, и, конечно же, брат – в его глазах на тех снимках , теперь уже я читаю едва заметную грусть. Это выпускной класс, впереди поступление в медицинский институт и т.д. и т.п. Он шел с осознанием тяжести грядущих событий.

Двор школы. Мой класс.. Что это? Знакомые лица – мой лучший друг по детсаду Серега, рыжий как не знаю кто, довольный сильнее меня. И каков же восторг, что мы в одном классе! У него тоже огромный букет. И еще много человек из нашей группы.

Постепенно мандраж прошел. Нас подвели к учительнице. Если М.Горький всему хорошему в себе обязан книгам, то я – ей: Елизаровой Валентине Алексеевне. Это мой первый и самый лучший, и не потому что первый, учитель. Весь класс был влюблен в нее по уши, она для все была как мама. А в конце третьего класса все девчонки ревели ором до хрипа, когда мы переходили в четвертый класс, да и у мальчишек наворачивались слезы.

Линейка, что-то говорили. Потом подошли десятиклассники и повели нас в наш класс. Как потом стало – в лучший класс в школе. Оборудованный и т.д. Я не помню, что там было, остались только фотографии. Помню, что я в этот день (или в первые дни сентября) впервые влюбился, не поверите - в двоих девчонок сразу…

Сижу это я смотрю по сторонам– все новое, необычное. Смотрю, сидит за партой симпатичная девочка. Я про себя что то отметил. Сижу это я дальше смотрю по другим сторонам, смотрю еще одна симпатичная девочка. Ой, это она же! Она же с другой стороны сидела, у окна, а это у стены - смотрю к окну, она же в третьем ряду.

Потом выяснилось, что это близняшки, Таня и Оля. Я влюбился в двоих и сразу. Если не весь, то половину первого класса точно, я провожал их домой. За плечами ранец, в одной руке один портфель - Олин, в другой – другой, Танин. Ну а я посередине, слева – Таня, справа – Оля или наоборот – не знаю. Но было весело. Они жили на улице Космонавтов. Там, в том же доме, потом жила другая моя любовь, которой я в этом так и не сознался, но это было потом. И каждый день после школы я крейсировал с девчонками, а потом, не спеша, брел домой. Одним словом – бабник. Уже тогда. Что ж говорить про сейчас…

Как-то быстро наступила осень, арбузы кончились, школьные заботы начались... И только желтая каменистая земля оставалась все той же, пока ее не припорошила скупая на снег в Приозерске зима. Нет, было еще много всего интересного и до зимы, например, мой день рождения, другие праздники, которые всегда в Приозерске происходят по – особенному – один парад у ГДО на 7 ноября чего стоит… Но первый раз в первый класс – это запоминается, а в Приозерске – тем более.

Как то смазано получилось и не про Приозерск, но я думаю, что найдутся те, кто поймут и "поймают нотку"...

Пятый класс. Денис по уши влюбился в Ольгу. Он этого и не скрывал. Одно слово, Мужик! Май месяц, сами понимаете, природа настоятельно рекомендует обратить свой взор на особей противоположного пола, и Денис решил, что ему категорически необходимо срочно сделать подарок своей возлюбленной…

Надо ли говорить о том, что в мае месяце главным развлечением всех мальчишек Приозерска были походы в степь, для массового отлова скорпионов, варанчиков, ужиков и прочей живности. Именно той живности, что вызывает рвотный рефлекс у прекрасной половины человечества и состояние восторга от гордости обладания у другой половины человечества – ровно на столько разгильдяйской и безалаберной, насколько прекрасной была первая половина.

В эти майские дни, коридоры моего любимого «Полтяка» превращались в террариум, серпентарий, короче - большой гадюшник. По рукам ходили ужики – совсем маленькие, размером с дождевого червя, и большие – вполне взрослые особи, банки с фалангами и скорпионами. Иногда банки были крупнее, и там лежали полудохлые гадюки. Про бегающих по рукам и забиравшихся под рубашку варанчиков я и говорить не буду.

Денис твердым шагом направлялся по коридору на втором этаже. Для тех, кто знает: который не слева от лестничного марша, а если идти прямо, светлый. Горой сваленные в коридоре портфели, рядом кучка девчонок – живо что-то обсуждавших, поправлявших друг другу бантики, переднички, галстуки, что-то поющие себе под нос.

«Оля, можно тебя на одну минуту», - Денис всегда отличался прямолинейностью поступков, но, надо отдать должное, - не суждений. Оля опустила глаза, слегка покраснела. Все сделали вид, что ничего не происходит. Оля отвечала Денису взаимностью, быть может не столь рьяно, но… В общем, , расклад был как в той песенке – «я не сказала, «да», милорд – вы не сказали «нет»!!!».

Естественно, ни кому не было никакого дела до их отношений, и именно поэтому все тут же умолки, и даже ребята из соседних классов обратили внимание на внезапно установившуюся тишину.

Я не помню, что именно сказал Денис, но смысл был такой, что типа, вот тебе подарок. И протягивает небольшую коробочку… Дальше даже и рассказывать не интересно, потому что не сложно догадаться, что в коробочке находилось оружие страшной силы, способное расчищать пространство, равной взрывной волне при точечном ядерном ударе. Именно так, мгновенно, вокруг коробочки, уже лежавшей на полу, образовалось пустое место, радиусом метра три, из которой выбирался маленький варанчик с круглой головкой.

А дальше… А дальше я впервые увидел, на что способна «женщина» ради «настоящего чувства». Варанчик был какой-то «приколбашеный» и после вылазки из коробки почему-то ни куда не торопился. Оля вошла в центр круга, аккуратно, очень хитрым движением поместила варанчика, не прикасаясь к нему, в коробку, закрыла её и положила в карман передника. Кольцо постепенно превратилось обратно в однородную массу. Дениса уже в коридоре не было.

…После урока, Оля подошла к Денису, протянула коробочку и сказала (дословно не помню): «Спасибо, Денис… Но, знаешь, я боюсь его. Ты не обидишься, если я верну его тебе обратно?» С лица Дениса спало напряжение. Он кивнул, забрал коробочку. В этот момент практически весь класс был уверен, что сейчас Оля его поцелует, при всех.

Согласитесь, для 5-го класса, как сейчас принято говорить, это было круто. Но этого не случилось, хотя, если все хором это подумали, такое желание наверняка тогда и посетило Олю.

Честно говоря я не знаю, что такого особенного в этой истории, но почему то я до сих пор, а уже прошло лет, примерно, двадцать, иногда вспоминаю этот случай.

А при чем тут Приозерск ? Не знаю, мне кажется, что дело не только в ужиках… Не согласны?

На Золотом пляже лежали кучи песка, их насквозь прорывали. До этого рыли пещеры в пионерском лагере "Орленок", под Алма-Атой, в склонах ущелья, тогда все обошлось.

Полная свобода, заросли конопли, но тогда об анаше ничего не знали, хотя пели песню такую:

Еще был лагерь "Тюльпан", за полуостровом.

В "Орленке" я была в августе 1980 и 1981 г. Пещер там не помню. А вот "алма-атинского апорта", урюка и ежевики - сколько душе угодно было. Кстати, правда ли, что этот лагерь строился изначально для приозерских детей, но потом вроде бы его не потянули по финансовым причинам и подключилась Алма-Ата, Ленинск и Гвардейск ?

А в "Тюльпане" мне тоже удалось побывать в июне 1978, когда закончила третий класс, во втором отряде. У нас там еще вожатой была Светлана, не помню ее фамилии, которая любила нам на ночь рассказывать "сказки" Гоголя - "Вий" и "Портрет". Очень хорошо запомнилось.

А еще там были самые злейшие комары в Приозерске. Мы обливались по вечерам "Гвоздикой", "ДЭТой" и еще какой-то гадостью одновременно и, благоухая этим суррогатом, шли на массовку (дискотеку).

А после второй смены в этом же году "Тюльпан" тогда прикрыли из-за обнаруженной там холерной палочки. И больше уже, кажется, не открывали. Потом там вроде бы школа сержантов была.

Ну, пещеры, это громко сказано, скорее горизонтальные ямы, в склонах, без всякого крепежа. Поэтому руководство лагеря активно с пещерами боролось путем заваливания. Я помню довольно глубокую, за туалетом второго отряда, куда человек пять помещалось.

Да, лагерь был с кем-то, но мы в основном общались со своими, с приозерцами. Рядом с лагерем был пруд с тритонами, на который мы убегали купаться. На берегу стоял большой плакат "Купаться запрещено", говорили что на этом месте до Орленка был госпиталь и в пруд спустили канализацию.

Через день на открытом воздухе показывали кино, а через день были танцы. Танцевали чарльстон, потом твист, а последнее время шейк, но это уже было класс девятый - десятый, на вечерах, в школах. Каждый школьный вечер был последний.

Я ездила в "Орленок" последний раз в 15 лет, потом туда заезжали, когда ходили в поход по Заилийскому Алатау, через Талгарский перевал. Но тогда жили у турбазы Горельник, за Медео, но это уже в туристской секции.

Мы тогда в "Орленке" набрали полные рюкзаки абрикосов, а они у нас, пока до Горельника довезли, в кисель превратились. В то время в Орленке была забастовка пионеров, полное неподчинение воспитателям и пионервожатым. Пионеров чем-то не тем накормили, подробностей не помню. Забастовщики не ходили не на зарядку, не на линейки. В столовую ходили, когда есть захотят.

Мы, туристы, были голодные, после двух недельного питания брикетами-концентратами и под видом пионеров нас накормили в столовой.

Неужели "Орленок" так давно построили?

При мне, однако, со стороны пионеров там был полный порядок. Лагерь охраняла рота солдат. Говорили, что перед этим там кого-то местные подрезали, но может быть это просто пугали ребятишек, чтобы за забор не лазили.

А вот в 1981 году нас, четыре отряда, как-то повезли в Алма-Ату стереокино смотреть. Выделили автобус ЛАЗ, туда только два отряда помещалось. При возвращении обратно в лагерь сначала повезли первый и второй отряды. А младшие потом долго автобуса ждали, да так и не дождались. Оказалось, что когда он вез старших, у него на серпантине тормоза отказали. Только благодаря чуду не свалились в пропасть, зависли одним колесом. Солдатик-шофер, потом, прикуривая, долго не мог по коробку спичкой попасть. Трети и четвертый отряды половину пути потом прошлепали через горы, а остальную часть пути добирались порциями на лагерном уазике.

Еще при мне корова в выгребную яму за туалетом провалилась, ее бойцы вытаскивали. Потом "аромат" долго не могли отмыть. И в туалет, то ли за первым, то ли за вторым отрядом, дрожжей подкинули. Его потом сверху бетонной плитой прикрыли, на веки вечные

Да, с этим туалетом у второго отряда связано много воспоминаний. Любимое развлечение в те года в Орленке подсыпать пургену в чай.

А еще с собой брали большие запасы зубной пасты, и за неделю до конца смены начинали мазаться. Когда я последний раз приехала из лагеря, то проспала сутки. Родители были в ужасе. Чтобы нас не застали врасплох, ноги спавших у окна привязывались к форточке.

Родители наши приехали в Приозерск (тогда еще Кактас - точно не помню как пишется) практически в одно и то же время, и, соответственно, были примерно одного и того же возраста. Когда у них родились детки, они сдали этих деток в один садик, который только что был построен и находился рядом с местом проживания. Кстати дома, в которых жили офицеры, чаще всего были построены ими же самими, но это отступление…

Садик назывался “Звездочка”, точный его адрес - Пирогова 6. Воспитатели были просто замечательные, нянечки похуже, так как заставляли пить молоко с пенками и беда была тому, кто к столу со стаканами, полными молока, подбегал последним, потому как все пенки из соседних стаканов уже были там! Я до сих пор ненавижу кипяченое молоко!!! А рыбий жир!!!! Его давали столовыми ложками в обед и каждому сразу в рот, так что выплюнуть не было никакой возможности. Это сейчас понимаешь, что лозунг "Всё лучшее - детям!", в наше время все-таки как-то претворялся в жизнь. Но мы были нормальными детьми и поэтому сопротивлялись всеми силами, шкодили как могли, за что стояли наказанными посреди группы и это было очень обидно, и очень стыдно.

Страшно любили новогодние утренники!!! Мальчики - зайчики, мишки, девочки - белочки, бусинки, снежинки… Бедные мамы! Они умудрялись из обыкновенной марли создавать просто сказочные платья! Красили марлю обычными чернилами и от их количества зависел получаемый оттенок. А если еще украсить битыми елочными игрушками - мечта!!!! Но, думаю, что предела изобретательности не было, поэтому писать об этом можно бесконечно и даже выделить в отдельную главу.

Отдав положенное время детскому саду, мы всей группой дружно пошли в один класс, опять же рядом находящейся школы. 1969 год, 1-А класс, школа имени Советской Армии. В то время она была еще восьмилеткой, поэтому бедным старшеклассникам приходилось переходить в Дороховушку. Но к окончанию нами школы, она уже все-таки стала десятилеткой и нам не довелось испытать ужас смены школы. Конечно, некоторое вливание отдельных учащихся со стороны было, однако основной костяк остался детсадовский, и практически полным составом мы доучились до 10 класса. Поэтому и в школе с нами бороться было очень тяжело, так как сопротивлялись сообща, горой стояли друг за друга, ведь мы были ближе, чем родственники!

Нам досталась просто выдающаяся учительница, она была заслуженным учителем Казахстана и, имея фамилию Майорова, полностью соответствовала ей, потому как требования и обращение с нами было как в армии… Хорошо ли это, или плохо - кто его знает, но из нас получились в итоге неплохие люди!

Однако ощущения, когда ты летишь в дверь и мечтаешь, чтобы попасть в ту половину, которая не на шпингалете, вспоминаются до сих пор. Очень больно, когда попадаешь между дверей…

А какие она ставила двойки!!!!! Просто с душой!!!! Сразу на несколько клеток!!! Очень ответственно подходила к разным записям для родителей, от чего наши дневники приобретали зловеще красный цвет. Родители вызывались регулярно, а уж что она им говорила, страшно подумать. Но мы никогда на нее не обижались, потому что она была нашей первой учительницей, других мы не знали.

После Аси Григорьевны Майоровой, мы попали к Бучинской Валентине Андреевне. Она была просто потрясающим учителем по математике!!!! У нас был самый потрясающий кабинет во всем городе. Доска открывалась и раздвигалась во все стороны, была даже магнитная доска, которая выезжала из середины этого сооружения и Валентина Андреевна умудрялась из магнитиков сооружать на этой доске наглядное пособие по геометрии. Я даже затрудняюсь сейчас объяснить, для чего это было нужно, но очень интересно. На каждой парте были прибиты счеты, деревянные кармашки, сделанные руками наших родителей, в которых хранились циркуль, офицерская линейка, карандаш, стерка, транспортир и еще какие-то нужности.

Валентина Андреевна умудрялась за урок опросить полкласса, поэтому надежды, что тебя завтра не вызовут к доске, так как ты там был сегодня, просто не было: 6 человек на первые парты - блиц-контрольная, 4 человека к доске, блиц-опрос с места плюс все тетради открыты на домашнем задании. Мы писали математические диктанты, которые были записаны на магнитофон и невозможно было попросить, чтобы повторили еще раз последнюю фразу... Короче, математику мы учили, математику мы понимали и даже любили. А родители боялись встречи с Бучинской, так как она постоянно пыталась придумать еще что-нибудь, а для этого требовалась помощь родителей, особенно тех, кто работал на 40-й. Очень большим спросом пользовались перфокарты, на них было очень удобно писать, проводить тесты и всякое такое. Но почему-то наша директриса (она тоже вела математику), позавидовала необычности нашей любимой Валентины Андреевны, кабинет был отобран и как-то все само собой закончилось и мы больше не могли войти в СВОЙ класс.

А вообще, нам очень повезло с учителями, потому что нам достались самые мудрые и самые талантливые. Они еще были "старой" закваски и заставляли нас учиться, требовали с нас знаний, заставляли ходить на факультативы. Мы учили неимоверное количество стихов, решали сумасшедшие контрольные.

Когда пришло время "Войны и мир", наша учительница литературы, Евгения Николаевна Позняк, понимая, что прочитать или хотя бы сделать вид, что прочитали такое сложное произведение нам не удастся, просто устроила нам просмотр всех серий этого фильма в кинотеатре "Октябрь" и сбежать не удавалось никому, так как строем надо было просто перейти дорогу...

Низкий поклон нашим дорогим и любимым учителям, благодаря которым все до единого одноклассника, поступили в первый же год и без всякого блата, а уж тем более - без денег.

Отличительной чертой нашего класса была сумасшедшая активность. Если надо было устроить вечер в школе, мы придумывали гениальную тему. В художественной самодеятельности участвовали все до одного. В хоре пели все до одного, даже у кого не было слуха - их просто задвигали подальше и заставляли открывать рот. Ощущение единства было во всем. Все мероприятия проводились легко и с энтузиазмом. Откуда это? Думаю, из детства…

Когда мы закончили школу, многие учителя признались нам, что такого класса больше не было…

Кстати, смотр художественной самодеятельности в 10 классе тоже был наш, то есть наша школа заняла первое место…

Вообще, выпуск 1979 года, был самым дружным в Приозерске, так как трудовой лагерь после 9-го класса был организован общий и мы за летний период так сдружились друг с другом, что знали буквально всех из других школ с нашего выпуска. Мы вместе ели, вмести трудились, вместе пели, вместе занимались спортом. Не обошлось и без любви…

Это был выпуск самого лояльного отношения школ друг к другу!!!!! Перемешались все и вся!!!!!

Одним словом, могу сказать от души, что школьные годы были просто замечательными и наполненными массой ярких впечатлений.

Я понимаю, что пишу много ненужного, может быть, с кем-то повторяюсь, но пытаюсь быть искренней…

Началось все это 1 сентября 1975 года, когда наш «доблестный» 9-Б шк. им. Дорохова полным составом прибыл на первый урок «трудового обучения». Мы ожидали, что нас – пацанов поведут в «Советы» учиться на водителей грузовика, ну а девчонок заставят упражняться в шитье на швейной машинке. Но директриса (Осипова Нина Яковлевна, НОЯ – для тех, кто знает), с хитрым видом представила нам преподавателя и сказала – это программист с 40-й и будете вы, в качестве эксперимента учиться программированию, с последующим прохождением летней практики после 9-го класса на 40-й площадке. А сейчас – марш в книжный – там специально для вас привезли партию учебников «Алгол 60 для школьников», и «кто не успел, тот опоздал»! Вот тут мы все поняли, насколько это круто! Попасть на целых две недели на 40-ю, и не просто на экскурсию, а почти полноправными членами «тайного ордена программистов», причем нам обещали, что работать на ЭВМ мы будем САМИ! Надо ли сказать, что после такого все изучали программирование на Алголе-60 с удвоенным усердием и ждали с нетерпением начала летней практики.

И вот наконец-то долгожданный день настал, всем выписали пропуска, и к 8-00 наш класс уже собрался у КПП 40-й. Всем выдали задания на летнюю практику – что каждому нужно рассчитать, и отвели, для начала, в обычный просторный кабинет, больше похожий на школьный класс. Но мы то уже знали, что основное рабочее место программиста – это стол, листы бумаги и карандаш (именно карандаш, а не ручка, так как «шарик» перестает писать в самый неподходящий момент, а за это время «мысль может убежать»). Через день, у кого уже была готова программа – отвели в «перфораторскую», и, объяснив, как самим набить свою программу на перфокарты, предоставили полную свободу действий. Надо сказать, по началу, перфокарт было испорчено немало, но к вечеру, каждый уже имел заветную колоду с набитой программой.

На следующий день, на ЭВМ еще не пустили, а выдали «читалочки», программисты со стажем знают, что это такое – это перфокарты с написанной таблицей кодов, используя которые, можно прочесть то, что набито на перфокарте. Все еще раз прочитали, что же там набито на перфокартах и побежали в перфораторскую исправлять ошибки.

И вот, наконец, машзал! Машина подмигивает огоньками на пульте, немного боязно, но рядом девушка – оператор, которая всегда поможет и подскажет, а еще изо всех сил пытается удержаться от смеха, видя наши «сверсерьезноперепуганные» физиономии. Управляющие перфокарты получены, добавлены в колоду с программой, все это вставлено в картоввод, нажата кнопка «Пуск» - «поехали». Консоль отпечатала – «Конец отдыха – время счета». Надо же, какая умная машина, да нет, это системщик – капитан Н. у нас приколист, давясь смехом ответила оператор. Наконец затрещало АЦПУ, и ты получаешь распечатку с результатами расчетов своей первой программы!

Назавтра – защита результатов. Вот тут-то и всплыла моя первая ошибка. Все было посчитано правильно, но в самом тексте была конструкция вида:

Для тех, кто не очень понял – «переведу на русский» - если выполняется какое-то условие, то что-то сделать, а если оно не выполняется, то переменной Х присвоить значение переменной Х. Вот по поводу последнего и началось дружное «ржание» программистов с 40-й. На мой вопрос, а что тут неправильного, когда условие не выполняется – мне ничего делать в программе не нужно, но что-то после ELSE я должен написать, пусть хоть полную ерунду – мне был дан исчерпывающий ответ – «учите матчасть молодой человек», конструкцию ELSE можно вообще пропускать! И влепили мне четверку за практику – за глупую ошибку, и за то, что не достаточно «учил матчасть».

Теперь на моем счету уже куча написанных, отлаженных, внедренных и сопровождаемых программ и комплексов, но эту свою первую ошибку я запомнил на всю жизнь, а выражение «учите матчасть» до сих пор с удовольствием использую, когда молодых учить приходится…

Историкам и просто компетентным людям

Всегда было очень интересно. Останки чего лежали рядом со старым пирсом? Такая большая странная железная штуковина, поставленная на бок, под которой часто жарили шашлыки. На ней еще имелась огромная гайка, которую молодежь мечтала открутить. И какой умник принял решение положить эту железяку там?

Я с ее помощью пропорол себе ногу, сантиметра на два в глубину. Вина, конечно, моя. Однако, следуя советским традициям, виновником следует считать кого угодно, но только не себя.

И каково было первичное назначение старого пирса? При мне, он уже представлял интерес только для рыбаков, использующих телескопические удочки.

Это останки баржи, разбившейся в шторм осенью в конце 60-х - начале 70-х годов. Точно время уже не помню. Баржа везла в город репчатый лук. Надо было видеть, с каким энтузиазмом весь приозерский народ тащил оттуда авоськи с луком. Папы, мамы и их дети работали не менее недели. Советско-коммунистическое воспитание не позволяло знать слово "халява", но не пропадать же добру!

Пирс для того и служил, что из города Балхаш в Приозерск кое-что доставляли водой. Мы в детстве тоже часто лазили по этой барже, она была "почти" целая и таила в себе много чего интересного.

Когда-то, в Балхаше водились осетры, сазанов в районе Золотого пляжа ловили руками. Озеро было большое и к старому пирсу, напротив "Бирюсы", возили баржами песок из под Кашкин-Тениза. Потом Балхаш мелел, построили новый пирс около бетонного завода. Исчезли сначала осетры...

Пирс у насосной станции стали строить где-то в 1967 году, сыпали обломки железобетонных плит. Сразу, еще до окончания строительства откуда-то появились катера, шлюпки. Работали секции гребли, водных лыж.

Капитаном и руководителем всех морских секций был, морской волк с усами, Петропавловский. Я дружила с его старшим сыном, Володей. Летом 1967 года, он погиб на золотом пляже, засыпало песком, когда рыли пещеры.

Осетры (подшип), жерих, амурчики и раки появились в 1969-70 годах, до этого самая вкусная рыба была маринка, ее вялили. Вообще в городе повсеместно на балконах сушилась рыба и вода была чистейшая.

Жалко парня.

Жалко что к концу 80х, а может и еще раньше, все эти секции и пирс (этот точно раньше) перестали функционировать.

А что за пещеры рыли на Золотом? Я не могу припомнить каких либо следов такой деятельности. Или это были просто детские игры?

Маринку ни разу не пробовал. Даже не знаю, на что она похожа. А рыба в Приозерске и до девяностых сушилась повсеместно. Жерихи великолепны, когда приготовлены методом горячего копчения, на мой неискушенный взгляд лучшая и самая вкусная копченая рыба на Балхаше. Особенно, приготовленная с икрой. А вот вода на пятом пляже в 80-х не была прозрачной, на Золотом была, а ближе к городу по какой-то причине нет.

Озеро было чистое, хотя и не очень глубокое, до того момента, когда начали строить Капчагайское водохранилище. Для этого перекрыли реку Или, единственную, впадающую в Балхаш. Результат не заставил себя долго ждать. Озеро начало мелеть, соленость повысилась. Рыба начала покрываться какими-то язвами. Если сначала рыбаки эту рыбу выбрасывали или скармливали кошкам, то потом таких судаков продавали в магазине, как сейчас помню, в Юбилейном на витрине лежали.

Озеро обмелело очень сильно. Возле Большого пляжа, в районе телецентра, был маленький закуточек, не пляж, а так, пляжонок. Там была вышка для прыжков в воду, пользовалась большой популярностью. Через некоторое время там стало мелко, а к моему отъезду в 1977 году просто были камни.

И еще хорошо было видно на пляже возле магазина Бирюса, в наше время он еще назывался Малым, галька уступами показывает прежние уровни воды в озере.

А когда я была маленькой, по озеру однажды на какой-то праздник народ катали на катере. Мне он по малолетству показался очень большим. До сих пор интересно, зачем этот катер был нужен? И ведь моряк ходил по Прио, в черной форме, красавец. Охраняли рубежи Родины от шпионов?

Рыба маринка очень вкусная, только черная пленка, которой покрыта брюшная полость, у нее дико горькая или вообще ядовитая, так что морока была ее отдирать. А еще были белые амуры!

Народ катали на катере - это было на День Строителя. Я тоже был там, хотя мне было лет 5 всего. А моряк в форме - это был мой папа, он одно время носил ее в Приозерске, так как закончил ЛВВИСКУ, тогда еще ВИТУ, когда оно было военно-морское.

Как для чего катер?! На нем охотников осенью на охоту возили в дельту Или. У моего отца полно фотографий на катере с утками и фазанами, а на первом плане наша первая охотничья собака - спаниель Моська. Тогда всех собак породистых знали в лицо.

Еще были овчарки, боксер Сильва, которую все боялись. Когда она гуляла, народ к своим подъездам шел по стеночке. Балонка Малыш, остальные дворняги.

Со стороны Приозерска охотились в основном на куропаток. Про баржу с луком я помню, сестра рассказывала, я уже в Москве училась.

Первый базар появился в 1968 году, в город начали колхозников пускать. До этого, кроме помидоров, арбузов и дынь с подсобного хозяйства, ничего не было.

Из фруктов круглый год соленые огурцы и помидоры. Лук и морковка сушеные.

А моряков было много из Кронштадта, их в ракетные войска перевели, в форме ходил в основном Петропавловский. На параде обычно офицеров 20 шли в военно-морской форме с кортиками.

Ага, колхозники... Но какие типажи! Не надо никакого грима, добавь коня, винтовку - и готовый басмач! А еще была клюква в больших бочках. Огурцы были тоже бочковые, вонючие.

А у нас еще был огород, мы с братом ходили его поливать, но урожай помогали убирать солдаты и делали это гораздо раньше нас.

Полное солнечное затмение было в 1968 году. Стекла коптили, чтобы на солнце смотреть. Когда диск полностью был закрыт, то стало немного жутковато - темно, страшно. Не зря древние люди не любили затмения.

Басмачи были, если не ошибаюсь, азербайджанцами, по крайней мере в конце 80-х - начале 90-х. Чуйскими азербайджанцами.

Честно говоря, было страшновато. Май месяц и кое где в вводе еще плавали маленькие кусочки льда, которые состояли как будто из нескольких десятков маленьких слипшихся сосулек. Я боялся, что простужусь и заболею – а кому охота болеть в мае месяце, ведь скоро конец школьной нудятине и впереди три месяца каникул.

Но коллектив есть коллектив, не могу же я отставать от других. Мне всегда нравилось на золотом пляже. Но так рано я там еще не был. Неуверенными движениями стягиваю джинсы, аккуратно складываю их – тяну время, вспоминая рассказы о судорогах, всплывающих в середине лета утопленниках и остановках сердца при переохлаждении. И откуда я все это знал в 5-ом то классе? Такие мысли оптимизма не добавляли.

И вот я уже степенным шагом направляюсь к воде. Первые шаги. Вода по щиколотку, все еще по щиколотку. Я думал, что будет холоднее. Появился определенный оптимизм, я стал двигаться быстрее и даже как-то распрямился и не ежился от холода. Все еще не глубоко… Становится холоднее, еще бы, вода почти до колена. Но нефига, мы в тельняшках!

Тем не менее, я понял, что дальше не пойду. – Примерно на одном уровне со мной - Серега, уже во всю батерфляйничал – и как это он брюхом по дну не чиркал. Ну, а чем я хуже? Нырнуть на такой глубине, сами понимаете, но я каким-то непонятным рывком погрузился в воду. Yes !!!

Я конечно не знаю, может Серега – тайный уроженец Чукотки, но как он тогда плавал – для меня загадка… Сквозь мое тело тут же прошло, нет, точнее – мое тело прожгло не меньше тысячи тонких иголок, дыхание перехватило. Такое ощущение, что в этот момент я научился управлять гравитацией и поднялся над водой, пытаясь сделать вдох и одновременно воспроизводя какой то вопль… Еще одна попытка… С гравитацией уже не справился и орать тоже не смоглось. Я сделал несколько гребущих движений, и даже, как бы нырнул. Дальше было ясно, что с моржеванием пора завязывать и я направился к берегу.

Грелись у костра. Пели песни тогда уже полуразрешенной "Машины времени", что-то еще из совсем не разрешенного "Примуса" и "Альфы". Откуда то взялась картошка. Что может быть лучше картошки, испеченной самолично в углях на берегу золотого пляжа? Правильно! Много картошки и обязательно с пепси-колой, предусмотрительно закупленной в "Садко". Про шашлык я молчу, а то мои любимые земляки, читающие это, найдут меня и порвут на части за издевательства и попытку чревоугодного растления, которому я бы их в этом случае подверг

Я единственный, кто не заболел (из купавшихся) или хотя бы не засопливил на следующий день. Странно – здоровьем я никогда не блистал. Наверное, инстинкт самосохранения пересилил инстинкт стадный… Серега болел, это совершенно точно. Даже боялись – как бы не воспаление легких, но, слава Богу, обошлось.

"Вот такая вот музыка, такая блин, вечная молодость…"

О том, что родители - это не только добро, но и зло, я узнал, уже уехав из Приозерска. К счастью, Приозерцы, в основной своей массе, были лишены этого "удовольствия" - регулярного общения с родственниками, которые полагали, что наличие генетической связи позволяет им бесцеремонно лезть в дела своих уже выросших детей, более того, пытаться влиять на ситуацию. Я думаю, что у каждого есть примеры разрушившихся семей, по причине "мама говорила…". Потом, уже покинув 4-ю площадку, я на практике убедился в том, что с чужими людьми гораздо проще, чем с собственной родней, сравнивая свой опыт с опытом родителей и их знакомых…

Человек существо "стадное", в четырех стенах находиться не может, да и кроме того, категорически нуждается в том, что бы излить кому то душу, поплакаться в жилетку, или наоборот, поделиться нечаянной радостью или обмыть очередную звездочку на погонах. Эту роль выполняли "Знакомые".

Слово "Знакомые" в Приозерске имело особый смысл. Это почти родственники. Почти, потому, что в них по максимуму присутствовало то хорошее, что присуще родственникам и по минимуму – то плохое. Знакомыми могли быть: сослуживцы, соседи, коллеги по маминой работе, да и просто знакомые, не понятно откуда взявшиеся, но с которыми совершенно не хотелось расставаться. Отдельного внимания заслуживают "Знакомые – соседи". Если у Вас таковые имелись – то это "особая фишка". Сами собой решались проблемы: "не с кем оставить ребенка", или "попросить щепотку соли или кусок хлеба", "немножко соды или два стакана муки и стакан сахара". А так же крайне редко возникал вопрос "а где мы будем или с кем мы пойдем к … встречать Новый год, 8 марта, Майские праздники, 7 ноября". Список достоинств можно продолжать очень долго, ну да ладно…

У нас были такие знакомые. Несмотря на то, что жили мы в разных подъездах, ни мы, ни они, особенно летом, никогда не закрывали двери на ключ, когда кто-то был дома. Мы свободно курсировали как по своей собственной, так и по соседской квартире. Это была семья Р. Тетя Люся, Дядя Боря и их дети – Андрей и Оксана. Вообще, достаточно колоритное семейство по многим показателям. Один из показателей – они ВСЕ были БОЛЬШИЕ, и, кроме того, большие любители поесть. Как можно за один раз утилизировать такое количество еды мне не было понятно ни тогда, ни сейчас. Дядя Боря, похоже, сытым не был никогда, сколько бы не съел.

Достаточно регулярно можно было наблюдать в их квартире такую сцену: Утро… Боря Р. стоит на кухне в семейных трусах и в чем то наброшенном на плечи и виновато опустив глаза говорит: "Люсь, ну а что я могу сделать – ну … ну знаешь как есть хотелось…". А тетя Люся стоит рядом с пустой 5-литровой(!!! – не вру!) кастрюлей, в которую были сложены вчера вечером приготовленные на всю неделю (!) котлеты. Могу себе представить огромного дядю Борю, сидящего на табурете около холодильника, жадно поглощающего котлеты под покровом ночи. Особого внимания заслуживает взгляд тети Люси в такие моменты, даже не знаю что и сказать… Короче, установка "Терра-3" по сравнению с ней отдыхает раз и навсегда. Нет-нет, у них замечательное семейство, они замечательные люди, очень хорошие, и, как свойственно полным людям – добрые, но в такие минуты… лучше не надо. Как вы сами понимаете, пить с Р было тяжело, ибо они были всегда уверены в том, что их масса способна усвоить любое количество спирта – так оно и было – что не избавляло их самих от утреннего похмельного синдрома. Про других я лучше промолчу…

Здесь я немного уйду в сторону, того требует история. Наверное, не стоит писать о том, сколь суровы в Приозерске зимы, и о том, что не всегда х/б, китель и шинель надежно защищали от холода. И тогда, что бы как-то помочь своим любимым, жены вязали мужьям из теплой шерсти жилеты, которые одевались под китель и были практически не заметны. Про то, что наши мамы вывязывали себе, и говорить нет нужды. В магазинах, сами понимаете, даже у нас в Приозерске - все дефицит. Женщины, увидев что-то в журнале, "отрывались по полной". Старательно вывязывали жакеты, свитеры, кофты в причудливо-сложной цветовой гамме. Там присутствовал терракотовый, бирюзовый, красный, зеленый, сиреневый, лиловый цвета. Все это было необычайно ярко и празднично. У тети Люси была такая вязанная кофта. Почти до колена. Разноцветная. В широкую поперечную полоску. В то время были в моде вязанные вещи. И цвета были яркие, насыщенные. В моде была широкая полоска.

Кажется, был Новый год. Столько не едят, и уж тем более не пьют, это все понятно. Утро… Еще темно. Дяде Боре надо в часть. О том, что бывает утром после застолья писать, надеюсь, не надо. После принятия внутрь химсостава под названием "нет похмелью", дядя Боря начал одеваться, что бы не разбудить всех, в темноте: носки, х/б, рубашка, брюки, жилет, китель. Голова у него, видимо, в тот день основательно раскалывалась, так как ее он в этот день одеть забыл. Кроме того, он носил очень сильные минусовые очки, которые мог на этом фоне не одеть во время. Вышел в коридор. Ботинки. Шинель. Шапка.

Вышел на улицу. Служебный "ГАЗик". Часть. Утреннее построение в какой-то роте. Дядя Боря, видимо, уже где-то снял шинель, заходит в казарму. "Смирно!". Все "вытянулись". Голова еще, очевидно, болела. Замполит, майор Р., осматривал личный состав, четким и твердым шагом проходя мимо строя. На лице солдат – улыбки, где то даже проскакивали смешки. "Разговорчики в строю, подтянуть ремень, почему подворотничок не свежий, …." ну и так далее. Голова болела, поэтому очень ему хотелось спросить нечто вроде "Почему без шляпы ? – А вот твоя панама…" но повода не представлялось, и от нереализованности желания вид становился все серьезнее, я бы даже сказал – грознее, а веселуха в строю медленно нарастала. Взглядом, преисполненным непониманием происходящего, он сверлил подчиненных, пытаясь на кого-то еще наехать из, за формы одежды, ну а к чему еще может придраться Замполит, утром 1 января, находящийся в стадии переосмысления норм потребления спитртосодержащих жидкостей, взаимной комбинации оных и последовательности, в которой они могут быть скомбинированы...

Тут кто то из солдатиков не выдержал и засмеялся. Дядя Боря окрылился, ну все, попался, ну сейчас я объясню этому молокососу что есть любовь к Родине. "В чем дело, выйти из строя,…", - майор Р. набирал обороты. И тут уже не выдержал сержант: "Товарищ майор, разрешите обратиться…" Испепеляющий взгляд в сторону сержанта означал "…обращайтесь"

"Товарищ майор, вы одеты не по форме". Вдруг, сам сержант тоже выдержал и хихикнул, но тут же исправился. Воцарилась многозначительная пауза… И только тогда дядя Боря посмотрел на себя (видать, действительно, сильно голова болела). Как можно было не заметить раньше, что из под кителя подло выглядывают длинные, почти до колен, разноцветные полы любимой кофты его супруги – непонятно, но это исторический факт, не поддающийся до сих пор разумному объяснению… По свидетельству очевидцев, видок был такой, что Папандопуло, герой известного фильма, по сравнению с майором Р… Нет, лучше я не буду их сравнивать.

Когда вечером дядя Боря приехал домой, все долго смеялись. Надо же было так вырядиться, да еще попытаться устроить "разбор полетов" личному составу по именно ЭТОЙ теме…

Оно и не мудрено, с бадунища, в потемках, да еще и без очков…

У меня был удивительный и, в то же время, рядовой для любого приозёрца, балкон.

Сбоку были привязаны санки, на которых ежегодно горлинки вили гнёзда и выводили птенцов. Непременно сетчатый ящик для сушки рыбы. Полбалкона завалено арбузами и дынями-колхозницами. А с другой стороны мы с соседкой протянули толстые нитки с балкона на балкон, связали кольцом, вбили в перила гвозди и, таким образом, наладили первую в моей жизни почту. Цепляли прищепками записки и тянули за нить. Послания часто падали с третьего этажа на землю, и мы попеременно бегали вниз. Моя обширная канцелярия (бумажки разной величины, скрепочки, карандаши, даже личная печать из ластика) мешала маме вывешивать бельё, но она не очень-то ругалась.

Однажды я целый день училась выжигать на перилах балкона солнечным лучом, пропущенным через линзу. Вечером, увидев мои старания, родители переглянулись и выпроводили меня на улицу со словами: "Найди себе какую-нибудь дощечку и выжигай, сколько хочешь, только ничего не подпали". Замечательные у меня родители.

А у меня балкон (последний) был еще и отличительной чертой дома. Это Гвардейская, дом 10. Дом с синими кругами - его так часто и описывали вновь прибывшим поселенцам. Правда, последний раз на этом балконе стоял в 85 году. Рыба, арбузы, дыни и всякое такое...

Выходил он правда на сторону гаражей, что делалось во дворе было не видно, но я очень любил выходить на него ночью, летом или осенью, когда еще есть листва, прохладно, поют сверчки или не знаю кто и небо... В Москве такого не бывает.

Читая эти воспоминания, вспомнил свои проказы. Как-то летом, умирая на балконе от тоски, и жары увидел пару кошаков, отдыхающих на трубах, и у меня родился план, который сразу и привел в действие. Уже часа через 2 балкон ниже на этаж уже кишел котами, далее стал ждать возвращения хозяина балкона... Действие происходило ул. Ленина, дом 10

Наверное, если не на всех, то на 8 из 10 балконах наблюдались залежи дынь и арбузов.

Жуя полу зеленый крымский арбуз, я с тоской вспоминала чудесные мгновения, когда с арбузика, выросшего под горячим приозерским солнышком, срезали "шляпку", а под ней всплеск красной сахарной мякоти... Эх!

Но мой балкон запечатлел в своей памяти картинки покруче: внешне, вроде бы ничем не примечательный,находящийся на ул.Ульяновской 131, на пятом этаже, не раз и не два, позволял мне перелезать от соседей (благо их дочь была моей подружкой) к себе домой, по простой причине: забыла ключ либо мне его не оставили, а гулять очень и очень хочется!

А мы соседи... Я тоже жил на Ульяновской 13/1, кв. 57. 3 этаж.... Я помню, скидывал с балкона ВСЕ!!!! Начиная с безобидных самолетиков, заканчивая всякими бомбами (водяными), яйцами и прочим.

Мы жили в квартире № 35... Было весело, бомбочки, отрывание плавников у сушеной рыбы, взбучка за то и за другое. А еще, летом, когда солнце палило нещадно, мы натягивали тент, так как деревья до нашего балкона не доросли.

Я помню козырьки над подъездами... А на козырьки мы любили залезать по газовой трубе.

Сколько раз при очередной потере ключа от квартиры меня спасал балкон! Подъезд был угловой, и водосточная труба проходила в метре от балкона.

Насчёт арбузов и дынь не скажу (они у меня никогда не залёживались), а вот рыба на балконе постоянно вялилась, и не только на нашем. А ещё с балкона было классно бросать воздушные шары с водой или магниевые бомбочки.

А вот таких балконов как у меня в Приозерске было раз, два и обчелся. Трехкомнатная квартира на втором этаже. Под двумя северными окнами крыша горбанка (окна выходили на площадь и ГДО) размеров этак 20 метров н 4, под двумя западными (окна на Универмаг) - крыша все того же банка и еще не помню какого-то заведения, примерно еще в полтора раза больших размеров. Проветривайся - не хочу. Ящик для рыбы там само собой стоял.

Во время парадов и демонстраций мы просто выставляли туда стулья и наслаждались зрелищем, а на летних каникулах, в классе пятом, или шестом, стелили там одеяла и резались в карты. Даже в бадминтон как-то пробовали играть.

Странно, и у меня был такой же балкон. С такими же видами и размерами.

Ты знаешь, Наталья, не в одной ли квартире мы с тобой жили? Ты забыла сказать, сестрёнка, что сей элитный балкон находился в одной из двух девятиэтажек на площади, а точнее в "Слава Труду". Периодически нам приходилось убирать там то чьи-то тряпки, то дохлых ёжиков, кончавших суицидом, судя по-всему, не то от чрезмерной заботы шпаны, поймавшей их в степи, не то от экстаза, полученного от созерцания обалденного вида.

И ещё. Ты забыла рассказать про балкон на улице Пирогова, 4, где мы жили немногим ранее и с которого, играя в "рыбака и рыбку" одолженной у отца удочкой, ты выудила мешок с картошкой, находящийся в манящей пучине хлама соседского балкона расположенного этажом ниже. После чего "обрадованная" таким уловом мама, пошла вручать сей трофей обратно соседям.

Ну что за наглый поклеп?!

Во-первых, никогда мы на Пирогова 4 не жили, а жили на Пирогова 12, дом с магазином "Военная книга". Во-вторых, сие действо произошло совсем в другом месте - на улице, кажется, Ульяновской, за ней как раз начинался бетонный завод. И было это на квартире у Бронишевских - знакомых родителей. И совершал его их доблестный сын Валерка 1980 года выпуска, ныне проживающий в г. Минске. А я была только пассивным созерцателем, по малолетству, первый класс. Ну и уши оттрепанные, соответственно, у него потом были.

А тетю Галю, увидевшую тогда этот мешок, и впрямь кондрашка чуть не хватила. Мы с Валеркой пытались возвернуть этот злосчастный мешок на свое место прежним способом, но ничегошеньки не вышло и пришлось ей потом идти извиняться к соседям за сына-оболтуса.

А тебе я, так и быть, сей поклеп прощаю - ведь ты на ту пору только-только в проекте появился.

Дела давно минувших дней - приданье старины глубокой... Ну ладно тебе, Я этот триллер слышал из уст родителей лет так "надцать" назад, вот и осело в голове то, что мне было выгодно. А детское воображение тогда добавило нюансы...

А у меня, а у меня …

У меня балкон выходил на площадь перед "Детским миром". А жила я в доме, где был "Детский Мир", Октябрьская 17/3. Я жила на третьем этаже, а подруга на пятом. Я, когда готовилась к выпускным экзаменам летом, и на пляж меня не пускали, обитала на балконе. Пыталась учиться и загорать, а по мере передвижения солнца я передвигалась по балкону, благо это была длинная лоджия.

И однажды была отругана родителями за то, что снизу глянув на балкон, они обнаружили две торчащие обнаженные ноги.

А у подруги на пятом этаже мы хулиганили, т.к. она выше жила и сложнее было выяснить, с какого балкона хулиганят. Кидали картошку, кто дальше кинет. Кричали всякие гадости и вообще, неприлично себя вели.

Ощупывая макушку и затылок. Ага, так вот чья эта была картофелина! Ну, всё!!!!

Утром уже холодно. Камыш подпевает ветру, и их утренняя песня особенно отчетлива в звенящей тишине. И почему-то возникают мысли об одиночестве.

В это время восходы имеют какое то свое очарование и силу, нечто, что притягивает и настораживает одновременно.

Сегодня тридцатое, тридцатое сентября 1985 года. Гостиница "Алмаз" - практически напротив Госпиталя. Внутри гостиницы как-то всегда неуютно. Даже в какой-нибудь студенческой общаге витает "жилой" дух. А там - не живое какое-то место, мертвое. И запах, какой-то странный и затхлый запах, , нечто среднее между запахом чеснока и сырости…

Там действительно было сыро, и иногда, вечером, по коридорам прыгали лягушки. В этой гостинице работала моя мама, и когда отец уезжал в командировку, а я еще был маленький, то частенько оставался там на ночь, когда у мамы были ночные дежурства. Мой последний день в Приозерске прошел именно в этой гостинице, и именно в ней я встретил свое последнее Приозерское утро.

Проснулся как всегда, рано. Отец тоже уже не спал. Пожалуй, он единственный понимал, что происходит, что сегодня он покидает город, который строил практически с первого кирпича. Он был из первых, из тех кто приехал в степь, и ночью, что бы уснуть, заворачивался в мокрую простыню…

Отец стоял у окна, смотрел на восходящее солнце и наверное испытывал тоже что испытываю и я, глядя на него. Сегодня последний день кадрового офицера, полковника К. Не последнего человека в городе и далеко не последнего в своей в/ч и в структуре инженерных (строительных) войск полигона. Мне казалось, что он всегда достаточно прохладно относился к тому, что перед ним всегда все выстраивались по струнке и докладывали по форме, что многие наши знакомые заискивали перед ним, так как он мог решить определенные вопросы. Тогда мне казалось – что для него это неизбежное зло, с которым он просто мирится. И, тем не менее, он понимал – завтра он уже проснется на подмосковной земле, и уже Никем… Всего лишь отставником, военным пенсионером. Тогда мы еще не знали (хотя он может быть - знал), что в Москве и области терпеть не могут военных, что для них военные - это те, кто гробит их детей, те, кто получают хорошие деньги не понятно за что… Попробуй им объясни что такое полигон, жара, северо-восточный ветер, песок, проникающий в тщательно проклеенные окна, периодическое отсутствие света и воды. Тогдашняя Москва такого не знала.

Скоро проснулась и мама. Она была довольна тем, что мы наконец то уезжаем из Приозерска. Он никогда не любила это место, несмотря на то, что там прошла ее жизнь. Пожалуй, только она в этот день дышала полной грудью. Скороспелый завтрак на гостиничной плитке – яичница-глазунья, какая то зелень… После завтрака я вышел на улицу.

Перед гостиницей рос камыш. Когда я приезжал на работу к маме, там всегда было скучно, я нарезал круги вокруг гостиницы и очень любил лазать по камышам… Там всегда было что-то таинственное, я уже и не помню, но я во что-то там играл и т.д. Мне почему-то захотелось пройтись там еще раз. Видимо, я где-то на уровне подсознания понимал, что этот раз будет последним. Обычно я по камышам не ходил, а бегал – но не в этот раз. Очень неторопливо я прошелся по любимым тропинкам. Вышел с другой стороны зарослей – через дорогу, метрах в восьмистах, вертолетная площадка с полосатым флажком, обязанностью которого было добросовестно ловить ветер… Я мог долго смотреть на площадку и на флажок.

Под ногами наша желтая земля и камушки… Тогда я подумал, что надо обязательно взять несколько штук на память... Хотя несколько камушков у меня уже было – я их подобрал вчера.

…Вчера. Вчера я прощался с городом. С моим лучшим другом Сашкой мы обошли практически весь город, мне не хотелось уезжать, и он, зараза, всячески подогревал во мне это нежелание. Предлагались разные варианты – от спрыгивания с трапа самолета до еще более безрассудных схем… Около памятника Победы я подобрал первые камушки, потом мы спустились к берегу Балхаша – там были еще…

Потом мы бродили по БСА, по парку, покрутились около "Старта", потом вернулись к 15-му магазину, автобусной стоянке. Под вечер просто хотелось плакать – но мальчишки никогда не плачут… Я не помню где мы расстались с Сашкой – он жил на Панфилова – сразу он пошел домой или проводил меня - я не помню.

В последний день в городе настроение было не лучше…

Я направился обратно к гостинице. Около крыльца стоял папин УАЗик. Внутри что-то дрогнуло. Я зашел в наш номер. Отец был одет, как всегда по форме, гладко выбрит и т.д. Он сказал: "Жека, собирайся, сейчас поедем (…не помню куда) забрать бумаги. Заодно зайдешь в школу, попрощаешься со всеми". Вчера я уже со всеми попрощался, но увидеть всех еще раз - конечно, да! Мы подъехали к Полтяку. "Пап, сколько у меня времени?". Ответ отца заставил дрожать коленки: "Столько, сколько посчитаешь нужным. Не торопись"… Это сказал МОЙ отец, отец который всегда пытался выдрессировать меня по таймеру. На душе и так хреново, а тут еще жути нагоняют. Я зашел в школу – не помню, кто и где был – но были уроки труда. Выбежал Сашка, с ним был кто-то еще – уже не помню, то ли Колян, то ли еще один Сашка, то ли Серега, то ли все вместе – перед глазами была пелена…

Это был 7-ой класс. В шестом начиналась у всего класса первая любовь и все такое. Мой лучший друг ухаживал за девчонкой, которая мне всегда нравилась. Очень нравилась. У нас с ней всегда были дружеские отношения: до Сашки, после него – но каждый раз, общаясь с ней у меня внутри все жгло… и я никогда не смел перешагнуть черту, потому что, во-первых, Сашка - лучший друг и это "его девушка", а, во-вторых, я из гадких утят. Такие как я, если и нравились девчонкам, то "за характер" или "за ум", а хотелось что бы все всегда и везде.

Звали ее Оксанка, но мы ее называли Ксюха. Она всегда казалась мне самой красивой девчонкой в классе и кроме того, она была друг номер 2 (официально) и предмет моего обожания номер 1 (не официально). Мы пошли попрощаться еще раз с Ксюхой. В кабинет мы ломануться не осмелились, и воспользовались тем, что труды проводились в полуподвале и через окна можно было хотя бы махнуть рукой.

Мы нашли нужный класс. Я постучал в окно. Все повернули головы в мою сторону. Увидев меня, девчонки начали махать руками, и что-то верещать. Оксанка слегка оцепенела… Я помахал еще раз и показал рукой, что я улетаю, типа пока и т.д. Я развернулся и неспешно, в сопровождении друзей, направился к УАЗику. Вдруг меня кто то окрикнул… С крыльца школы бежала Ксюха…С ней кто то был. Не помню кто. Как ей удалось отпроситься и выйти из класса не знаю – у них с этим было строго. Тем более что с нашей тогдашней точки зрения для учителя уважительной причины для этого не было. Она как-то близко подошла ко мне, я даже заволновался.

Какая-то пауза, мы кивнули друг другу. Еще пауза, я уже начал поворачиваться, чтобы идти к машине – и тут обернулся, от какого то странного звука. Звуком был девчачий рев. Я увидел Ксюхино лицо, прикрытое ладонью, необычайно красное, а по подбородку и губам текли слезы. Нет, она не плакала, она просто ревела. Окружающие, и я в особенности, были не то что в шоке, а даже не знаю что и сказать. Дальше плачь унялся, мы попрощались еще раз и я пошел к машине…

Ксюха, ты и не знала, что своим плачем ты сделала лучшее что тогда могло быть… Всю дорогу, весь полет и ближайшие три дня я жил на волне того, что раз она так плакала, значит, значит она ко мне не равнодушна ? Какой же я идиот! Эти мысли затмили все…

Весь перелет прошел как под наркозом. Если бы не прощание с Оксанкой – на трапп самолета меня наверное заталкивали бы силой – а так мне было все по фиг – ведь я не безразличен ЕЙ! Так ли это на само деле – не знаю, но тогда я был в этом уверен на триста процентов.

Потом мы долго переписывались, она пару раз заезжала ко мне – но я всегда так волновался, общаясь с ней, что не что не мог проявить не только должного гостеприимства, но даже "дежурного" красноречия. Но это отдельные приколы моего бытия…

Мы вернулись в гостиницу. На душе восторг и горечь. Собрали вещи, присели на дорожку, отец куда-то позвонил, и мы поехали на Семерку. Дорога казалась какой то короткой, солнце – ярким, шины УАЗика перекачанными и потому, езда – жесткой. Но в моей голове была только ОНА – все остальное было не важно. Камушки я предусмотрительно уложил на дно чемодана.

Трап, салон, пристегните ремни. Плавный выход на взлетную, отрыв, семерка, крошечные истребители, локаторы, степь, узкие ленточки дорог, Балхаш...

Москва встретила на с промозглой погодой, мелким моросящим дождем .

Через день я пошел в школу. Шок, люди живут иначе, и среди них столько убогих и недалеких. Оказывается, если ты знаешь, что написано в учебнике, это не Три, а Пять. Я тут же был приписан к Ботаникам… Потом оказалось, что вообще "зря ты пришел в эту школу, этот класс и лучше тебе перевестись".

До этого я просто скучал по друзьям, а потом началась НАСТОЯЩАЯ тоска. Я перебирал фотографии, слушал кассеты, которые мы слушали там. Я вспомнил про камушки… По какому то стечению обстоятельств, чемодан так и стоял неделю не распакованный, я быстрыми, даже резкими движениями открыл его, полез на дно…

Но камушков там не оказалось…

Родители еще после 9-го класса хотели меня отправить в Россию, так как в школах все меньше было учителей, да и условия жизни оставляли желать лучшего. Мама с папой сидели по вечерам и гадали: идти мне в 10-й класс или выбирали подходящий колледж, а я с горящими глазами слушала их, и не верила, что уеду из Приозерска, буду учиться в каком-то колледже, зачем он мне нужен? Ведь у меня есть своя школа, друзья, любимый двор… Но родители настаивали. Пришлось прощаться мне с друзьями и одноклассниками, хотя до конца в отъезд я не верила! Я тогда весь класс попросила записать что-нибудь на память в мою записную книжку. Ребята сочиняли стихи, девчонки и близкие подружки обещали сделать меня крестной мамой своих будущих детей. Они оставляли свои адреса, телефоны. Короче всем так понравилось со мной прощаться и оставлять памятные речи, что это вошло в моду!

Мы уехали 27 июня 93-го – я учиться дальше, как завещал Ленин, семья в отпуск.

Все лето мама с папой не знали, куда деться от моих настойчивых просьб и горючих слез остаться в любимом Приозерске! И они взяли верх! Боже, как же я была счастлива!!!

Возвращались мы на поезде и я всю дорогу стояла у открытого окна: смотрела на родную бескрайнюю степь, на чистое синее небо, ловила рукой горячий ветер. Я же ехала домой, в ПРИОЗЕРСК!!!

Было 2 сентября 1993 г. С утра я летела в школу. У меня еще не было ни учебников, ни тетрадей, меня даже не было в списке класса! Но это ерунда, главное всех скорей увидеть! Прибегаю в учительскую, узнаю, что все 9-е классы сформировали в один 10-й, что у них алгебра в физическом кабинете. Постучавшись, я зашла, увидела новую математичку и оглядела класс. Мои закричали, завизжали! Аня Григорьева, Катя Пономаренко, Лешка Труханов, Антон Макеров, Димка Пестов, Сосновский Мишка, Чернышов Денис. Я рада была такой встрече! Чтобы не оставлять в недоумении шокированную учительницу, я ей объяснила в чем дело и она мне разрешила сесть. Анька, соседка по парте, все не унималась: смеялась, радовалась, что-то щебетала. С задних парт пошли гурьбой записочки, короче урок был сорван…

…Я знала, мы все знали, что когда-нибудь уедем из Приозерска. Но этот миг все больше и больше хотелось оттянуть: на год, месяц, хотя бы день…

…Все лето собирались вещи, стенки, пылесосы, ковры, диваны. Это всем знакомо! Я бродила по городу, запоминала каждую тропинку, травинку, везде фотографировалась с друзьями, из озера не вылазила. Наш пляж был в районе Белых колонн. Я заплывала по дальше, чтобы набрать мальчишкам «собачьих» резинок. Рыбачили попеременно: девчонки купаются, ребята ловят, мальчишки купаются – мы ловим! На ужин дома – тушеный сазан с овощами!

Разве можно забыть такое прекрасное время?! С большим вздохом полного счастья и тоски я говорила себе: «Прощай мое последнее приозерское лето. Скоро это счастливое время останется позади, в прошлом. Но я буду помнить запах полыни, каждый камушек степи, шум прибоя и всплеск волны. Я не забуду такого теплого солнца и красивого голубого неба, приозерский закат над зеркальным озером, ласковый тепленький ветерок и ураганы, знойную жару и крепкие морозы. Буду часто вспоминать наш большой и красивый двор, крышу девятиэтажки, с которой открывается прекрасная панорама компактного городка, утопающего в зелени. А какими были яркими звезды!!!»

Но время неумолимо бежало, отсчитывая последние дни…Наступил октябрь, пора ехать. Опять прощания, слезы, обещания писать всем и вся! Последний раз в школу, на озеро – набрать камушков и воды. Да, а фотографии, где ж они! Звоню Андрею: «Ну что?». «Ничего не получилось, кроме пары фотографий» - отвечает он. У меня не уложилось в голове, 10 пленок! Такие кадры!!!

…Последний рейс был назначен на среду. Вроде все готово, но суета продолжается и сводит с ума! Пустая квартира… чемоданы… друзья под балконом…прострация…

Но вдруг испортилась погода и рейс … отменили!!!! Перенесли не целую неделю!!!! Восторгу моему не было предела! Еще целую неделю дома!!! Только родители уже устали и измотались совсем. Меня тогда даже обидело их разочарование.

Неделя прошла… 2 ноября 1994 г. все же состоялся последний рейс, который в дальнейшем поделил мою жизнь на две половины: надежды и разбитые мечты…

Последние недели апреля 1980-го. Скоро Первомай. Как много и часто происходило в этом учебном году впервые… Первый раз в первый класс, первый Новогодний утренник в школе, первые домашние задания, первые дни "более взрослой" жизни.

И вот первый первомайский парад. Готовились загодя. В школе сказали, что "было принято решение", и мы тоже будем участвовать в … параде! За каждым классом был закреплен определенный род войск. Наш "1Г" – Юные подводники! Круто! У нас были морские воротники с полосками и … не-е-е-т, не бескозырки, как у каких - то там моряков, а пилотки! Это было суперкруто! Их пошили из какой-то ткани, очень красивого цвета с контурными белыми кантиками, и тогда все решили, что будут ходить в них в школу. Мы были горды без меры, хотя многие и спрашивали у пап, кто такие подводники.

Начались репетиции. Мы ходили строем. В наших глазах все казалось идеальным. Заранее скажу, что в итоге, промаршировали мы на параде лучше, чем военные, по свидетельствам всех взрослых, самих военных и дееспособных очевидцев. Каждый день, после уроков, мы строились, нас придвигали друг к другу, плечо к плечу и еще заставляли друг друга держать за руку, притом, что локти и так были прижаты. Наверное, для того, что бы не нарушать стройность шеренг.

"Равнение на…!" И мы маршировали, чеканить шаг удавалось все лучше и лучше. Наконец-то во взгляде нашей любимой учительницы появились нотки удовлетворенности результатом. Мы в те минуты представляли из себя единый организм, мы не то что шли, даже дышали синхронно. Было здорово. Мальчишки были вне себя от восторга.

С целью усиления демонстрации военной мощи юных подводников, накануне Первого мая, мне были куплены новые ботинки. Черные. Лаковые. Они блестели ярче, чем пряжка начищенного армейского ремня. Во избежание кровавых мозолей, весь вечер я разнашивал их дома.

Утро Первого мая. Площадь перед ГДО. Последние приготовления. Уже зелено. В воздухе пахнет весной. Еще прохладно. Очень хочется добежать до той тетечки, что продает мороженое по восемь (?) копеек. Мороженое тогда было только по праздникам, но нельзя… Мальчишки постарше кидались битыми стекляшками и лопали шарики, народ постепенно стягивался у линии ограждения. Некоторые демонстративно облизывали вожделенный вафельный стаканчик с его ну очень вкусным содержимым. Оркестр выдает свой последний «sound check». Папы, вооруженные фотоаппаратами модели "Зенит", "Киев", "Заря", "ФЭД", на худой конец, "Смена 8М", фотографировали своих чад: с шариком, без шарика, с мамой, без мамы, с друзьями, на фоне ГДО, на фоне памятника Ленину, как будто в другой день это нельзя сделать! Но нет, нельзя. Тем, кто не жил в Приозерске – не понять, почему… Ибо парад на площади, у ГДО и России – это не парад, это …(в русском я зыке отсутствует слово, способное выдержать такую смысловую нагрузку). Фотографировали на самом деле не парад, не детей, фотографировали атмосферу – правда не все фотографирующие это понимали, ну да это и не важно.

Учителя делали последние переклички, кого-то с кем-то меняли местами, среди девчонок шуршало "Ой мамочки, я боюсь…".

Какие то не будничные разговоры… Подтягиваются военные колонны и… Раздались первые три удара большого барабана и единым звуковым фронтом грянул оркестр. Играли какой-то военный марш.

Начался парад. Твердый шаг, чеканка подков сапог об асфальт, доклад и шеренги четкими рядами маршировали мимо трибуны. Подошел и наш черед. Последние указания, команды, все вытянулись по струнке, локоть к локтю, ладонь к ладони, плечо к плечу. Подбородок приподнят. На глазах почему-то навернулись слезы, но даже не стыдно, только страшно, что из–за них перед глазами все плывет, только бы не оступиться… Слезы осушил свежий порыв ветра.

"Шаго-о-о-м …арш!" Абсолютно слаженно, четкой колонной, мы, в такт ударов барабана, отчеканивали шаг за шагом, приближаясь к трибуне. Перед глазами в такт каждому шагу почему-то "прыгало изображение", как будто ты смотришь на все то левым, то правым глазом. Приближаемся к трибуне. "Равнение на ….!" Спина стала еще прямее, голова повернулась сама собой, подборок приподнялся, четко зафиксировав свое положение, все шейные сухожилия были, как из стали. Ничто, как мне казалось тогда, не могло заставить меня отклониться от четкой прямой линии.

Трибуна… Что – то говорят… Снова слезы, но уже даже не страшно, в голове лишь четкий ритм шагов нашей колонны. "Поздравляем вас …. " И тут грянуло наше "Ура-а-а! Ура –а-а-а! Ура-а-а-а!" До последнего сантиметра площади мы не нарушили плотности рядов и четкости шага. Все. Дальше все как на крыльях.

Каким то образом нашлась мама. Пробираемся сквозь толпу к "Юбилейному". Вот он, заветный деревянный ящик с мороженным. ЭТО мороженое было самым вкусным, даже вкуснее того, что потом, через три-четыре года появилось в "Садко".

Пришли домой. Я снял новые ботинки… И только тогда увидел на кожаных стельках кровь. Маленьким, я всегда боялся крови, но в этот раз, почему - то абсолютно спокойно я вытер ее салфетками и пошел в ванную приводить в порядок ноги.

Потом я вышел во двор, и мы долго обсуждали кто и как маршировал, даже кажется, кто с кем то дрался из – за этого. В груди весь день было удивительно просторно, весенний воздух вдыхался с особым удовольствием. А еще, еще хотелось мороженого, но в это время оно уже не продавалось…

С утра было холодно, а потом выглянуло солнышко и стало по настоящему жарко. Люди стали снимать кофты, расстегивать воротнички, толпа потеряла официальный вид. Стало жалко военных, уже построенных в коробки.

Речи, речи, поздравления, вручение званий и благодарностей… Конкурс строевой песни! Каждая коробка проходя мимо трибуны, браво маршируя – поет! Четко печатая шаг, очень хорошо ложатся слова:

Как дорога ты для солдата Русская земля!

Всего лишь правильно расставленные акценты – и песня обретает совсем другой смысл! А другой шедевр – нежными, прокуренными голосами, печатая шаг:

И в какОм столЕти

Очень трогательно. Победила дружба. То есть, конечно, был победитель, которого чем-то там наградили, но по-моему, кроме них самих этого никто не запомнил. Будет нечестно не сказать о том, что уже на 45-летие полигона и выбор песен и исполнение были намного удачнее. Безусловными победителями стали мальчишки из одной из казахских частей, очень патриотично исполнившие гимн Казахстана.

Верблюжьи бега! Почему-то из всех праздничных мероприятий, именно бега показали по НТВ (кстати, ни словом не обмолвившись о дне города). Важные верблюда, делающие круг почета по «Родине», зрители, опасливо отходящие от ограждения. Тотализатор – по-моему не было на празднике человека, не доверевшего немного денег этим резвым и милым животным. На старт, марш!… Медленно и величественно сдвинулся один верблюд с места. Дошел до ближайшего карагача и, не смотря на все понукания наездника, стал его методично объедать. Другое животное отошло с беговой дорожки и легло на песочек, гордо отворачивая голову от погонщика, прыгащего перед ним. С огромным трудом, с постоянными остановками и поворачиваниями в обратную сторону, победитель пересек финишную черту. Захватывающее это зрелище – верблюжьи бега!

Потом еще были соревнования джигитов – настоящие красивые, с подниманием платка на скаку, и дарением ковра победителю.

И прыжки с парашютом. Даже Главный Человек Полигона собирался прыгать (с инструктором), но в последний момент что-то случилось и к инструктору прицепили добровольца из зрителей.

Ночные гуляния на площади – сцена, самодеятельные коллективы, даже была сенсация – приезжал негр и что-то нам по-негрски пел! ("Мы к вам приехали на час…")

Больше нигде такого нет – весь город на площади. Можно встретить всех знакомых, и все, кого встречаешь – знакомые.

И небо. Самое звездное небо, какое я когда-либо видела! И падающие звезды – можно загадать все свои желания.

Все!